В Минкульте на заседании организационного комитета под председательством Владимира Мединского президент ММКФ Никита Михалков отметил, что нынешний кинофестиваль дорог и интересен большим количеством фильмов, заявленных в программе. «За девять дней будут отсмотрены 364 картины. Да и по качеству фильмов-участников мы постепенно приближаемся к Каннскому и Берлинскому кинофестивалям». Видимо, в виду он имел участников конкурсной программы. К сожалению, среди 16 не слишком выразительных работ ни одного крупного режиссерского имени. Есть спорные, но интересные картины, такие как «Рози», «Маттерхорн», «Дорожный патруль», «Беспредел», «Частица»… Плюс три российские ленты, что от 16 составляет чуть ли не пятую часть.
Среди сотен фильмов более чем 30 программ были и доброкачественные, и бесспорно яркие, и неожиданные работы… Главной фестивальной удачей стала программа «Португальского кино», по сути, для нас открывшая целый киноматерик. Не разочаровал и традиционно лучший смотр ММКФ «Восемь с половиной» — фильмы, отобранные Петром Шепотинником. Конкуренцию ему могла составить лишь «Свободная мысль» — лучшие документальные фильмы мира — телепортация в иную реальность. Как «Акт убийства», в котором приверженцы генерала Сухарто, участники массовых убийств в Индонезии 60-х не без артистизма разыгрывают «преступления» перед камерой. Анвар Конго — любящий внуков дедушка, в прошлом продавец кинобилетов и любитель гангстерского кино, готов «изобразить» убийства и пытки. В мудрой и поучительной работе Дрора Мореха «Привратники»экс-руководители израильской внешней разведки рассказывают о сложнейшей политической ситуации в Израиле после шестидневной войны. О войне как кризисном состоянии целой страны, войне, которая давно прописалась внутри самого Израиля. Здесь же одна из выразительнейших картин года — «Истории, которые мы рассказываем». Ее автор, известная канадская актриса и режиссер Сара Полли, с обезоруживающей отвагой рассказывает историю своей семьи. В восхитительно тонком киноромане ни грана пошлости, но самое поразительное — нет швов между документалистикой и игровым кино. Менее интересной оказалась программа нового корейского кино: вторичные фильмы среднего ряда. Грядущей Олимпиаде посвящена программа «Олимпийское движение. Хроники». Юбилею Сталинградской битвы — тематический показ фильмов… Похоже, заказ на «особо значимые темы» просочился и в фестивальное движение.
В преддверии форума нам объяснили, что отказ от параллельного смотра «Перспективы» сделает основой конкурс сильнее. Перспективу аннулировали… конкурсу сил не добавилось.
С грустью наблюдаю, как с каждым годом все меньше моих коллег смотрит обязательную программу ММКФ (в Каннах подобное представить трудно). Подавляющее число зрителей пресс-показов — ветераны киноклубного движения. Они же участвуют в пресс-конференциях с представителями съемочных групп. Оттого и уровень пресс-конференций соответствующий.
Например, режиссера российской картины «Скольжение» спрашивали, почему столь монотонен конкурс: что ни фильм — про коррупцию и убийства. Ведущий пресс-конференции Андрей Плахов разъяснял, что режиссер не отвечает за программу. «Скольжение» — пример того, что и интересному амбициозному режиссеру нужна «умная» продюсерская рука. Фильм о коррупции, ржавчиной прогрызшей не только правоохранительную систему (наркоконтроль, ФСБ, а также властные органы). О тотальной продажности, которая разрушает человеческие связи, проедает изнутри, превращая человека в скота, машину для убийства. Фильм о том, что сохранить себя, будучи встроенным в «систему», невозможно. Работа отважная по идее. Режиссерская манера (клочковатый монтаж, скачущая в «руках очевидцев» камера), уместная на дистанции короткометражки, на протяжении долгой, не развивающейся истории становится несколько утомительной. Героя убивают весь фильм, но он, подобно терминатору, никак не убивается… Кстати, тема «Беспредела» (так называется грузинская конкурсная картина) стала сквозной в основном показе. Во внятном и беспощадном «Дорожном патруле» Войцеха Смаржовского — коррупция настолько парализует не только польские правоохранительные органы, но все общество, что оно перестает быть дееспособным. Польских «гаишников», как и наших, задабривают баблом, пугают корочками. В этой вакханалии вседозволенности участвуют прокуроры, священники, проститутки, политические боссы… и сами офицеры полиции, которые всего лишь часть общества. Грузинский «Беспредел» Арчила Кавтарадзе разоблачает миф о безупречности и прозрачности нынешней пенитенциарной системы Грузии. В тюрьме коррупция имеет полную власть над человеком. Ее цель — унизить, растоптать, лишить достоинства. В оригинальном варианте фильм назывался «Кома». Патологическое состояние, в котором находится общество, не желающее приходить в сознание, предпочитающее сон разума.
«Роль» — черно-белое историко-поэтическое полотно от мэтров Константина Лопушанского и драматурга Павла Финна. Начало 20-х. Актер академического театра решается в соответствии с модными идеями символистов перевоплотиться в другого человека, сыграть вживую комиссара Плотникова (своего рода Хлудова) до конца, возможно, до неотвержимой скорой смерти. Воплотить, так сказать, в жизнь идеи Евреинова, для которого иллюзия сильнее реальности. Актер (Максим Суханов) вглядывается в сумрачное бесконечное зеркало — в «мировую ночь», вживаясь в «новое лицо», становясь «отражением» и режиссером иной жизни. Жаль, что фильм, задуманный в начале 80-х, не был снят тогда. Он мог бы стать настоящим прорывом, смысловым и эстетическим. Сегодня это культурная, несколько старомодная, провоцирующая зрителя на серьезные размышления картина, в которой явственна лепка платоновского слога, слышна интонация «Бега», есть верность стилю Тарковского и эстетике «ленинградской школы» кино. Впрочем, режиссура и изощренная операторская работа Дмитрия Масса не следуют реализму. Создают поэтику жуткого, голодного, просквоженного ветрами времени. Экран по краям приморожен, как зимнее окно или трагическое зазеркалье: сквозь него следим за кровавым спектаклем, в него революция «перевоплотила» всю страну.
Третий конкурсный фильм — «Иуда»был бы уместен в параллельном смотре начинающих режиссеров. Амбициозный замысел перенести рассказ Леонида Андреева «Иуда Искариот» реализован скромными режиссерскими средствами. Дебют Андрея Богатырева похож на телевизионный фильм-спектакль, в котором можно счесть убедительной лишь работу актера Алексея Шевченко в роли бунтаря Иуды, посмевшего задаться мучительными вопросами о предназначении Христа, не желающего слепо верить Учителю. Остальные же апостолы сливаются в неразборчивые тени, непонятно почему сгрудившиеся вокруг милого, по-человечески невзрачного Андрея Барило в роли Христа.
Увы, ММКФ по-прежнему остается городским форумом, событием местного значения. И дело, как кажется, вовсе не в отсутствии Дворца, о котором из года в год твердит президент Михалков. Вопрос о дворцовом строительстве уже решен. Он вознесется в Лужниках рядом с водой, чтобы к нему можно было и на лодочке подъехать. И что? Проблема укоренилась в самом «здании» ММКФ, отсутствии какой бы то ни было концепции фестиваля. Обидно, конечно, что нишу фестиваля восточноевропейского кино прочно занял фестиваль в Карловых Варах. Сандэнс и Роттердам демонстрируют новинки некоммерческого альтернативного кино. За начинающих режиссеров кинематографического Востока отвечает Пусан. За что отвечает Москва? Может, отказаться от обязательства показывать в конкурсе исключительно премьеры? Понятно же, что продюсеры предпочтут отдать картину в более раскрученный форум: участие в ММКФ не приносит фильму ни славы, ни кассы. Даже российские дистрибьюторы и прокатчики не проявляют интереса к картинам, победившим на «главном фестивале страны».
Безусловно, Москве нужен фестиваль. Но фестиваль с лицом, репутацией. На который хотели бы отдавать новые работы хотя бы соотечественники. Но «Географ глобус пропил» Велединского стал триумфатором «Кинотавра». «Труба» Манского отправляется в Карловы Вары. Отборщики Канн, Венеции составляют длинные списки из «абитуриентов» в конкурс и параллельные программы. Вот и «Роль» вроде бы стремилась в Венецию или на «Берлинале»…
