СюжетыКультура

Голый король Пик

Лепаж снова в Москве

Этот материал вышел в номере № 70 от 1 июля 2013
Читать
Лепаж снова в Москве
Изображение

Одно из самых ожидаемых событий Чеховского фестиваля в драматической форме состоялось: спектакль Робера Лепажа, мировой звезды канадского театра, в цирке на Цветном.

Почему в цирке? Потому, что режиссер Лепаж любит непривычные пространства и считает, что экспансия театра не знает границ. На арене смонтировали круглую сцену-трансформер, над нею подвесили круглую же панель, начиненную сложной электроникой. Одно из направлений театральной компании Ex Machina, с помощью которой Лепаж творит свои театральные сны, — сценические инновации. И когда в финале из люков поднимутся операторы-ведущие, зал взорвется особо громкими аплодисментами: спектакль «Карты 1: Пики» — мастер-класс по освоению новейших технологий в интересах театра.

Предполагаемая тетралогия Лепажа посвящена картам, их мистике, их роли в судьбах, и должна состоять из всех мастей. В Москву приехали «Пики». Место действия — Лас-Вегас, мировая столица азартных игр, время — примерно наше. Спектакль идет на трех языках — английском, испанском, французском, и все роли играют шесть актеров.

Сценограф Жан Азель и художник по свету Луи-Ксавье Ганьон-Лебрен создали модель некоей стиснутой, сумрачной жизни, со своим подпольем; сцена решена как незримый тоннель от земли к небесам. На ее барабане вспыхивают и гаснут несколько переплетающихся сюжетов с разными персонажами. Двое солдат из войск НАТО, датчанин и испанец: спектакль начинается с того, что датчанина насилуют «однополчане». Двое многолетних сожителей, приехавшие пожениться в Вегас. Некий господин (пожалуй, главный герой) и его любовница: оба пытаются преодолеть зависимость — он от игры, она от алкоголя. Наконец, старшая горничная отеля, нелегальная эмигрантка, то и дело почему-то падающая в обморок. А также дьявол, в костюме гаучо и в сомбреро, заселившийся в тот же отель, чтобы разом искусить всех.

Действие разворачивается неторопливо: постные, надоевшие друг другу супруги соблазняются сексом и картами; солдатам-гомосексуалистам угрожает командир; горничная крадет деньги, чтобы попасть к врачу. А центральный персонаж, бывший отец семейства, раздавленный своими разрушительными инстинктами, сорвав банк, вместо возвращения к нормальной жизни внезапно отправляется в пустыню Невада.

Там он встречает кого-то, кто заставляет его выпить некий напиток. Можно предположить, гения места в обличье индейца. Происходит некий обряд очищения: небо и землю соединяет неистовый белый вихрь, в него втягивается герой. Когда он приходит в себя — голый человек на голой земле, — тот, кто пытался его исцелить, говорит, что пора идти. «Куда?» — поражается герой, у которого в игре, казалось, сгорело и прошлое, и будущее. «Домой», — звучит ответ.

«Где дом?» — вопрос открытый.

Наблюдая за тем, что творится на затемненном пятачке между верхом и низом, ощущаешь себя вуайеристом, подглядывающим чужую интимность: настолько она не преображена. Поток жизни идет почти документально: персонажи погружены в обыденность, то будничную, то угрожающую, то внезапно обращающуюся в слепое лицо рока. Канва главенствует над театральностью.

В спектакле присутствует весь дежурный набор катастрофы-ХХI: жестокость, аномальный секс, незащищенность человека рядом с извечной агрессивностью зла. Но замысел очевидно сильнее воплощения. Шоковые приемы, как широкое использование голого тела, давно выглядят штампами. Да и сама мысль Лепажа о соотношении греха и возмездия удивляет элементарностью. Не итог, но путь, похоже, занимает тут режиссера.

«Никто никогда не подвергал сомнению визуальное волшебство спектаклей Лепажа…» — говорится в тексте «Гардиан», приведенном в программке. Данный случай, видимо, первый. Спектакль предсказуем и растянут. Визуальные эффекты живут отдельно от актеров. Тот Лепаж, который пленил своей «Трилогией драконов», «Обратной стороной луны», а также виденным не в Москве «Эльсинором», здесь мало узнаваем.

Театральными — для меня — были всего несколько деталей. Плоскости дверей, поднимающиеся с пола и на пол укладывающиеся, знаменующие условность и зыбкость любой среды. Герой, падающий ниц, уносимый неумолимым кругом: в обморочной наготе которого проступал эстетизм предсмертного отчаяния, обращавший пожилое тело в шедевр ваяния. То, как бились и тянули веревку соединенные дьявольской «путаницей» супруги. И как беспомощно выглядел затравленный солдат-датчанин, бритым черепом походивший на постриженного под машинку мальчишку.

Спектакль Лепажа живет в сфере виртуозной театральной машинерии, вне метафор, которыми так силен режиссер, в соответствии с духом времени — Ex Machina.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow