Три дня и две ночи — с 3 по 5 июня ученые не спали. Комитет по науке и наукоемким технологиям Госдумы трудился в авральном режиме неделю — с 27 июня, когда на заседании правительства было объявлено о реорганизации Российской академии наук. 28 июня законопроект был внесен в Госдуму. В названии — слово «реорганизация», но внутри — ликвидация РАН, РАМН и РАСХ. Статья 19 так и называлась: «Прекращение деятельности Российской академии наук, Российской академии медицинских наук, Российской академии сельскохозяйственных наук».
Поручение Фортову донести до президента мнение ученых записал в своем постановлении президиум РАН. Комитет по науке и наукоемким технологиям Госдумы, как и президиум РАН, дал отрицательную оценку законопроекту и рекомендовал отклонить его. Но Путин сказал Фортову, что нельзя вот так взять и отклонить, потому что законопроект уже внесен в Госдуму правительством.
Страсти накалились. Председатель комитета, академик РАН и РАМН Валерий Черешнев, 3 июля согласился дать интервью «Новой газете». Но 4 июня обещанного на 12 часов разговора пришлось ждать до 21.00 — только к этому времени в заседании профильного комитета, лихорадочно работавшего над поправками, выдался перерыв. Журналистов с заседания попросили выйти. Выходившие из совещательной комнаты отвечали односложно: ждут поправок из аппарата президента. (Уже 5 июня стало известно, что полдня аппарату помогал работать с поправками Евгений Примаков, член президиума РАН и член Совета при президенте РФ по науке и образованию.) Постепенно настроение членов комитета, которых удавалось поймать в коридоре, стало меняться: «Всё всем понравится», — заявил депутат Николай Булаев, первый замруководителя фракции «Единой России» в Госдуме. «Академики будут довольны», — заверил Владимир Кононов, первый заместитель комитета ГД по науке и наукоемким технологиям.
К девяти вечера всё наконец стало известно. Черешнев рассказал, что академия не ликвидируется, поправки снимают самые скандальные положения. РАН остается государственным учреждением, а не общественно-государственной организацией «Российская академия наук», как было в первом чтении. Появится агентство, которое будет управлять имуществом академии вместо нынешнего отдела материально-технического снабжения. В том, что появление агентства исключит злоупотребления, Черешнев усомнился, хотя подчеркнул, что президент Путин предложил возглавить агентство избранному президенту РАН Фортову, и положение об агентстве тоже предстоит создавать ему, если он решится занять этот пост. Положение о назначении правительством руководителей академических институтов тоже снято.
Академик Сергей Алдошин, вице-президент РАН, директор Института проблем химической физики РАН, рассказал о том, что его продолжает беспокоить. «Это принципиальные вопросы», — подчеркнул академик. Региональные отделения РАН пока по законопроекту не получают статуса юридического лица (сейчас они являются юридическими лицами и бюджетополучателями). Но это необходимо: из одного центра распределять финансовые потоки и следить за их исполнением сложно. Кроме того, Алдошин подчеркнул, что отказываться от звания члена-корреспондента РАН — рано. Будущее членов-корреспондентов непонятно. Они будут избираться в члены академии в течение трех лет. Но кто-то может быть и не избран, и если звание члена-корреспондента будет упразднено, то может возникнуть правовая коллизия: люди теряют звания, которые получили пожизненно. «Мы предлагаем тех членов-корреспондентов, которые есть, — оставить с этими званиями, если их не выберут в академики».
Рассказал Алдошин и о том, почему с такой скоростью двигали этот законопроект: на его взгляд, в противном случае разработчики дискуссию не выдержали бы.
Голосование во втором чтении прошло очень быстро. Приняли 69 предложенных поправок. Правда, отклонили 105. Еще в начале заседания Вячеслав Никонов, председатель Комитета по образованию, сказал с трибуны: «Мы можем себя поздравить, напряженная работа увенчалась успехом». А Черешнев, констатируя, что все внесенные поправки учтены за исключением малых деталей, которые прояснятся до осенней сессии, не удержался от вопроса: «Зачем было так обострять — инфаркты, инсульты, гипертонические болезни? Зачем?»
Уже после окончания этого последнего дня сессии Черешнев рассказал, что план принять законопроект в трех чтениях за два дня все-таки был. Ему передали письма, которые получили из министерства руководители институтов: им предписывалось явиться в министерство 18—19 июня для беседы о перспективах развития учреждения в связи с принятым законом… Чиновники поторопились. Теперь закон будут дорабатывать до осени. И не важно, что осталось только третье, техническое чтение. Законопроекты, по которым бывает много существенных замечаний, третье чтение возвращает во второе для доработки и внесения поправок. Нарышкин пообещал комитету, что это вполне возможно.
