Не все знают, что для бродяг есть специальная служба помощи — «социальный патруль». По телефонам 8 499 720-15-08 и 8 499 357-01-80 можно сообщить о бездомном; патрульные покормят, окажут первую медпомощь и, если он захочет, заберут в приют. В Москве приютов восемь. Главный и самый большой — центр социальной адаптации «Люблино».
«Люблино» — большое кирпичное здание с новенькими окнами. Охранник спрашивает документы. Правда, у обращающихся в центр их зачастую нет — это одна из причин, по которым люди оказываются на улице. В центре документы помогают восстановить.
Бездомным обеспечивают бесплатный кров и двухразовое питание. Есть общие кухни, где можно приготовить пищу из своих продуктов, и комнаты отдыха: правда, кроме стульев и телевизора, в них ничего нет. Женщина-администратор без стука распахивает двери двух- и четырехместных спален: «Тут у нас кровати, тумбочки… Что еще вам показать?» Сидящие на кроватях люди вздрагивают и оглядываются.
Спрашиваю жильцов центра, нравится ли им здесь, и получаю одинаковый ответ: «Делать-то нечего: либо здесь жить, либо на улице». И свое положение они объясняют одними и теми же словами: «Потерял квартиру» — как кошелек или ключи. Подробности соглашаются раскрывать не все: кого-то родные выписали, чью-то квартиру продали, пока был в тюрьме…
Виталий Васильевич, заросший клочковатой щетиной до прищуренных глаз, отсидел 30 лет: «Ну как за что? Кое-кого побил… Кое-что взял». Показывает руки в татуировках и добавляет: «Конца здесь жду. Скорее бы на тот свет».
Седая Галя вместе с соседкой по комнате смотрит сериал на DVD-проигрывателе: с пенсии хватает денег на такие игрушки. Из квартиры Галю выселил брат. Без прописки уволили с работы повара в МГУ: правда, некоторое время ее держали в столовой без договора, и она могла снимать квартиру. Когда заработка не стало, помог участковый — вызвал ей социальный патруль.
Молодых жильцов в центре я не видела: почти все — пенсионеры. «Человек с профессией у нас не задерживается. Ищем вакансии: человека либо селят в общежитие на работе, либо начинает сам снимать жилье», — рассказывает администратор Ирина.
Каждого новоприбывшего моют в душе, выдают чистую одежду, направляют в больницу на анализы и, пока не будет результатов, держат в карантине. В приемное отделение заходит пожилой мужчина, пролежавший несколько недель в наркологии: лечил алкоголизм. Из больницы выписали, а идти ему некуда, объясняет он врачам. Медперсонал натренированными носами сразу чувствует характерный запах. «Лечился от алкоголизма, а выписался — сразу за бутылку», — укоряет медсестра.
В центре сухой закон: пришел пьяный — до свидания. «Я сам немножко виноват — пытался пронести бутылку водки», — рассказывает Олег Евгеньевич, сидя в комнате для новоприбывших, где ждут санобработки кандидаты в жильцы. Его выгнали из центра за несколько дней до самолета домой, в Пятигорск. «Опять вам билет будем покупать», — усмехается заведующий приемным отделением Дмитрий. Олег Евгеньевич — слепой. Приехал в Москву, чтобы сделать операцию на глаза, а попал в «мафию дайте-подайте», как он называет бизнес попрошаек. Зарабатывал столько, сколько «ни один рабочий не получает»: по 5—7 тысяч рублей в день. Выручку забирали хозяева-молдаване, которым он доверчиво отдал на хранение паспорт. «В оконцовке», как выражается Олег Евгеньевич, он понял, что его используют и никакую операцию делать не собираются: однажды, «работая» в метро, попросил полицейского забрать его. «Я предлагал им показать квартиру хозяев, я же визуально помню, как туда идти, — рассказывает слепой. — Но наша полиция работать не хочет».
Евгеньич и его приятель Саша идут в «храм», точнее, в актовый зал, где каждый четверг выступают активисты церкви «Благая весть»: славят Христа под гитару с синтезатором и рассказывают библейские притчи. Саша добрался в Москву аж с Сахалина. «Я устал видеть вокруг грязь: покрестился, чтобы очиститься, и поехал в Москву лечиться, но в поезде заснул крепко, и у меня украли и документы, и деньги — 4 миллиона». На вопрос, откуда столько, объясняет: «Братья по духу собрали. Я ж в криминальной бригаде был…»
— Я сам рисую! Инкрустация называется. Но не могу найти спонсора и раскрутиться, — оглядываясь на меня через плечо, продолжает рассказывать Саша.
— Санек, все, что надо, журналисты уже записали, — одергивает его Евгеньич. Он идет, опираясь на поручни для инвалидов, закрепленные вдоль всей стены. И тут же сам добавляет:
— А у меня мечта — снять в Пятигорске квартиру и жить нормально. Пенсия-то большая. Но надо, чтобы кто-то все время был рядом. А у меня никого нет.
Такая мечта далеко не у всех. Здесь помнят постояльцев, которые отказывались спать на кроватях и ложились на пол: привычка. Летом тут в разы меньше жильцов, чем зимой: многие готовы терпеть четыре стены только из-за мороза, ночуют в комнатке для карантинных и уходят утром.
Кроме государства бродягам помогает фонд «Справедливая помощь» во главе с доктором Лизой — Елизаветой Глинкой. По средам она кормит горячей едой всех желающих на Павелецком вокзале. В Москве существует три дезстанции, где бездомные могут помыться и спастись от вшей: Нижний Сусальный переулок, 24а; Ижорская улица, 21; Ярославское шоссе, 9. В последней можно вдобавок получить чистую одежду и еду: их обеспечивают департамент соцзащиты вместе с движением «Друзья на улице».
На 18-м километре МКАД находится приют для женщин с детьми «Незнайка»: частная инициатива, поэтому постоянно заполнен до отказа и нуждается в деньгах.
Автобус православной службы «Милосердие» с 2004 года ездит по ночам у вокзалов и ищет бродяг: их греют в салоне автобуса и кормят горячей едой. За прошлую зиму в автобусе спаслись от обморожения 2696 человек, 113 восстановили документы, а 79 отправили домой.
Почти год в подмосковном Домодедове существовал приют для бродяг «Ной» — его решил открыть один из прихожан церкви Косьмы и Дамиана в Шубине, где уже 15 лет кормят бездомных. В конце февраля приюту пришлось съехать. «Ной» — «дом трудолюбия»: «тунеядцев», как выразился руководитель Емельян Сосинский, оттуда выгоняют. Один из таких отверженных и написал заявление в полицию: якобы люди в доме удерживаются силой. Полиция нагрянула с проверкой, преступлений не выявила, но после скандала Емельяну отказали в продлении аренды дома. Жителей переселили в остальные четыре дома, которые есть у «Ноя»: на Дмитровском, Осташковском, Пятницком, Калужском шоссе за МКАД.
А храм Косьмы и Дамиана 30 марта покормил бездомных в последний раз: по требованию префектуры. «Нельзя не признать, что работа с бездомными плохо гармонирует с праздничным видом новой пешеходной зоны», — соглашается с местной властью настоятель Александр Борисов в обращении к прихожанам на сайте храма. «Никто не вправе запретить быть милосердным. Они сами приняли это решение», — пояснил «Новой газете» начальник отдела помощи бездомным департамента соцзащиты Андрей Пентюхов. Он добавил, что храму выделен участок земли на Костомаровской набережной, осталось оборудовать все для принятия бездомных там.
Компании бездомных в метро «Университет» прохожие много раз вызывали «социальный патруль», но бродяги всегда прячутся. По опыту «патруля», количество «профессиональных» бродяг среди московских бездомных гораздо выше, чем людей, которые хотят вернуться к достойной жизни.
Фото Евгения Фельдмана
