Вполне кафкианская история уголовного преследования красноярского журналиста Олега Леонтьева развивается. Вчера его мать Евгения Леонтьева обратилась к главе СК РФ Александру Бастрыкину – ранее он обещал взять это дело под личный контроль – с открытым письмом. В первых строках она сообщает, что продала автомобиль Toyota Funcargo и намерена потратить эти деньги на покупку другой машины.

• Предполагаю, что вы удивитесь, зачем я сообщаю вам факты своей личной жизни, – пишет Леонтьева. – Точно так же удивляюсь я, зачем, а главное – по какому праву – интересуется моей личной жизнью ст.следователь 1-го следственного отдела 1-го управления ГСУ по Красноярскому краю Я.В. Сырымбетова. 6 августа 2013 года она задала мне вопрос, зачем я открыла карту в банке «Кедр». А 4 сентября – зачем продала квартиру и как распорядилась деньгами. Предметом интереса стали и телефонные разговоры: мой сотовый прослушивается с мая 2012 года.

Леонтьева интересует детективов как мать человека, дело которого они никак не могут довести до суда. Напомню суть («Новая» писала об этой истории 2.05.2012 и 1.07.2013): неизвестный молодой человек 17.12.2011 совершил акт эксгибиционизма перед 11-летней девочкой. Это произошло в лифте дома, куда в тот день переезжал и перевозил с другом вещи Олег Леонтьев, 26-летний корреспондент «РИА-новости». В этом доме он продолжал жить до момента задержания 18.02.2012. Из-под стражи его освободили лишь через три месяца: всё это время, видимо, решали, что делать с алиби Олега. В момент совершения преступления он по заданию редакции находился на пикете у здания мэрии. Что подтверждают 4 видеозаписи, в т.ч. отдела «Э». Следствие сдвинуло время преступления на более раннее. Однако ему представили айпад с сообщениями Олега с привязкой к месту и времени. Девочка, ранее опознавшая Леонтьева, впоследствии сообщила родителям, что ошиблась на очной ставке. 18.12.2012 его преследование прекратили «за непричастностью».

Евгения, мама, всё это время неустанно обращалась к главе СК РФ через интернет-приемную. На одно из писем получила ответ: «Руководитель ГСУ по Красноярскому краю предупрежден о персональной ответственности за законность и обоснованность процессуальных решений по уголовному делу». Быть может, это напоминание о «персональной ответственности» и предопределило ход дальнейших событий? 15.01.2013 СК возобновил расследование – по факту преступления. Начальник краевого ГСУ СК И.Напалков заявил СМИ: он не исключает, что Леонтьев снова окажется обвиняемым. 26.06.2013 это и произошло. С Олега берут подписку о невыезде. А также – о неразглашении, что противоречит решению КС: такая подписка нарушает права обвиняемого на защиту.

В тот же день в квартире Олега и его жены и в квартире Евгении провели обыски. У матери изъяли ветровку Олега зеленого цвета (хотя по описаниям преступник изначально был в бежевом пуховике). СК не смутило, что преступление произошло 17 декабря, и тогда стояли 30-градусные морозы. Не смутило и то, что ветровка куплена спустя 5 месяцев после преступления. Есть чек, и он предъявлен следователю.

Вопросы, которые задает Сырымбетова сейчас, со всей очевидностью свидетельствуют: следствие полагает, что Леонтьева оказала давление на потерпевшую, в результате чего та и изменила показания. Леонтьева пишет, что Сырымбетова – пятый (!) следователь по делу – прямо сообщила ей об этом на допросе в феврале 2013 года.

– Ей было поручено найти основания для возбуждения против меня уголовных дел сразу по двум статьям. В связи с этим заявляю: я не оказывала давления на потерпевшую. Все мои действия, направленные на защиту моего сына, которого обвиняют в преступлении, которого он не совершал, были исключительно в рамках закона. Обращения к депутатам – мое право. Так почему следователь задает мне вопрос: обращалась ли я к депутатам и использовала ли при этом личные связи? Я также имею право давать комментарии СМИ и выражать в них собственное мнение, а право редакции освещать или нет ту или иную тему в соответствии со своей редакционной политикой. Так почему журналистов, писавших об этом резонансном деле, вызывают на допросы, а меня огульно обвиняют в том, что у меня все СМИ купленные?

Корреспондента «Новой», к слову, также допрашивали минувшим летом по этому делу в качестве свидетеля: ко мне лейтенант юстиции Сырымбетова лично пришла домой и выписала повестку на допрос. В ГСУ СК с меня взяли подписку о неразглашении данных предварительного расследования, поэтому ничего об этих данных – прямо скажем, невеликих (но, может, мне известно не всё) – сообщить не могу. Одно интересно: ни по одному – ни по единому – делу, даже касающемуся массовых нарушений государством наших прав, которые описываю годами, СК меня не вызывал. Показания с меня не брал. И вдруг понадобился. Зачем? Конкретно по делу пояснить не могу ничего: штука в том, что ни разу воочию не видел ни той самой девочки, ни Олега, знаю лишь его мать. Евгения – журналистка, и блестящая: писала напрямую, как есть, и ладно бы о милиции – о прокуратуре и судах. Правда, это в прошлом, когда в Красноярске еще существовали газеты, бравшиеся за такие темы. Так, может, на допросе от меня хотели услышать какой-то компромат на саму Евгению? Но если ее в чем-то и можно обвинить, так только в ее выдержке: сын сидел в тюрьме с февраля, а она стала трубить об этом лишь в мае (тогда она мне сказала: «надеялась, что разберутся, ведь алиби было железное». Угу.).

– Мне непонятна, – пишет Леонтьева Бастрыкину, – логика следователя. Как связана с делом карта банка «Кедр», открытая для выплаты мне страховки по ДТП почти за год до расследуемого преступления? Как связана квартира, принадлежащая мне на праве собственности и проданная мною спустя один год и три месяца после этого? Считаю, такой нездоровый интерес следователя нарушением моего права на неприкосновенность частной жизни, которое является одним из основных конституционных прав.

На последнем допросе следователь заявила Олегу, что она уверена в его виновности. Виновность человека, – напоминает Бастрыкину Леонтьева, – может установить только суд. Прошлым летом СК заказал психолого-психиатрическую экспертизу доктору психологических наук, кандидату юридических наук Борису Хасану. Никаких отклонений у Олега не выявлено, – продолжает Леонтьева. – Ранее его обследовал сексолог, который тоже не нашел девиаций. Спустя год СК почему-то решил еще раз потратить деньги налогоплательщиков и заказал заочную экспертизу в Волгограде. Почему был выбран именно Волгоград? Может, потому, что начальник ГСУ И.В. Напалков и его заместитель А.Ю. Расстрыгин работали в Волгограде? Олега и адвоката не известили о проведении экспертизы, они не имели возможности поставить свои вопросы. Неизвестно, какие материалы были представлены экспертам и как, не видя Олега, можно сделать выводы, которые сделали волгоградские эксперты.

Оттуда, насколько «Новой» известно, пришло заключение, выгодное следствию. Почему «выгодное»? Да потому что все описанные Евгенией факты, всё, что творится вокруг этого дела, то немногое, чему пришлось стать свидетелем самому, демонстрируют обвинительный уклон следствия.

– Страшно, – говорит Леонтьева, – сколько сил тратится на то, чтобы сохранить честь мундира. Не уверена, что мое письмо рассмотрит Бастрыкин. Скорее всего, его направят Напалкову. И его еще больше будет тяготить «персональная ответственность».