В мае, в Перми 47-летний композитор и пианист Батагов сыграл на Дягилевском фестивале премьеру своего цикла «Избранные письма Сергея Рахманинова». Это 10 пьес-медитаций с аллюзиями на композиторов-постмодернистов конца ХХ века, которым будто бы что-то говорит Рахманинов. Теперь цикл сыграют в Москве.
Как рассказывает на сцене сам Батагов, «Рахманинов в Америке жил в одно время с композиторами, писавшими музыку, которая отражала весь кошмар кровавого века; Рахманинов же сочинял так, как нравилось публике, а его коллегам не очень». Добавлю: и сегодня большинство продвинутых композиторов при слове «Рахманинов» фыркают.
Антон Батагов последние лет пять прожил в Америке. На композитора он никогда не учился, а Московскую консерваторию закончил у Татьяны Николаевой — была такая исполнительница Баха, которого он и сам играет феноменально. В 1986 году Антон Батагов играл на конкурсе Чайковского, не слишком преуспев лишь потому, что никогда не подпадал под конвейерный стандарт.
Таким упрямо-нестандартным и остался. Вернувшись в сентябре 2013 года в Москву, наудачу объявил исполнение «Писем Рахманинова» в Рахманиновском зале — бесплатно, для всех желающих. «Фейсбук» накрыло волной перепостов, случился аншлаг (с толпой не попавшей в зал возмущенной публики).
Отклики на концерт в «Фейсбуке» появились забавные: «Наконец я понял, что такое музыка», «Лучшее, что я слышал в жизни». Хотелось даже, фыркнув, спросить: а про Бетховена бабушка никогда не рассказывала?..
Всех, кого не вместил Рахманиновский зал, Батагов в октябре через «Фейсбук» неосмотрительно зазвал в Дом музыки, вписавшись в новую затею девушек Капкова. Неожиданно — явились и те, кто не попал на прошлый концерт, и жаждущие еще раз «услышать лучшую в мире музыку», плюс еще целая армия, ведомая некрепким коллективным умом «Фейсбука».
За десять минут до начала — у входа в Камерный зал, оцепленный охраной (!), стояла на ветру несчастная очередь в 300–500 человек. Им так и не суждено было просочиться…
Что же за чудо случилось?
Батагов — человек вменяемый и отлично знает: так у нас играть в академических залах не положено — в темноте, разрешив публике располагаться даже на сцене, где накиданы подушки.
Но Батагова негласные запреты не смущают. Слишком трудна его собственная задача. Ведь он взял на себя роль двойного медиума: «его» Рахманинов пишет музыкальные письма композиторам, среди которых Арво Пярт, Филипп Гласс, Питер Гэбриэл, Брайан Ино, Владимир Мартынов…
Сложнейшая игра в бисер! Медитации сдержанны и изысканны. Тон посланий холодновато-повествовательный, писанный из тонкого мира «ровным почерком».
И странно было бы, если бы в конце Батагов не сыграл чистого Рахманинова — его трагическую си-минорную Прелюдию (сочинение 32, №10).
В зале гробовая напряженная тишина. Но… такое впечатление, что многие слушатели этих сложных изысканных стилизаций впервые в жизни видят рояль. Смешно? Да. Серьезно? Очень.
Не знаю, этот концерт — явление скорее музыкальное? Или скорее социальное? Это поветрие или тенденция? Мода или вызов?
Публика — самая претенциозная: молодая, заносчивая, не слишком сведущая — ломится на концерт, почти ничего не понимая в тайных монологах.
Эта публика сформировалась за последние пять лет. Пока Батагов загорал в Америке. Ей важны: 1) туса без предрассудков (ну, хоть без пива); 2) бесплатный вход; 3) стильное, как в кино, беззастенчивое сидение в грязных ботинках на священном паркете сцены; 4) возможность строчить в твиттере во время концерта что-то вроде «Киса был тут». В общем, ЦПКиО.
Все это создает понятие новой статусности — в отличие от буржуазных собраний, где важны дресс-код и полезные знакомства.
Рискну сказать, что большей части публики был совершенно по фигу как дресс-код, так и Рахманинов с его тонкостями (судя хотя бы по нелепым неофитским аплодисментам). Но вот что Батагову неожиданно удалось — наладить давно утерянную на концертах классической музыки доверительность. Это колоссальная победа, которой никто не предсказывал.
До отъезда в Америку Антона часто спрашивали, почему он, один из самых интересных пианистов своего поколения, не дает концертов. Он растерянно отвечал: не для кого играть… нет такого зала…
И вот маргинал вернулся пастырем: нашлись и залы, и восторженная (даже чересчур) публика. Этой публике можно позавидовать: вся музыка мира у нее впереди.
…Только не обманите ее, публику. Второй такой шанс классике выпадет не скоро.
