Утром меня занесло на Галапагосы… Острова с небесной высоты, наверное, кажутся веснушками, рассыпанными по зелени океана. Но такой высоты я не достиг. Наоборот, я терял высоту. Под моими крыльями рябила вода, и когда на манер олушей полагалось выставлять вперед лапки и готовиться к посадке на воду, образовалась серая суша.
Теперь надлежало напрочь забыть, что человек — хозяин на земле, и вспомнить, что он гость.
Острова были задуманы Господом как необитаемые. Для людей там не было приготовлено ничего. Он разместил Галапагосы в полутора тысячах километров от южноамериканского континента в Тихом океане, в холодном течении Гумбольдта, прямо на экваторе.
Экзотические твари мирно соседствуют на островах и порой меняют свои данные свыше свойства в соответствии с теорией Дарвина: сухопутная игуана на одном острове — с круглым хвостом (она нашла питание на земле), на другом острове она кормится в море, и потому хвост у нее плоский (чтобы плавать). Черепахи сухопутные и морские, размерами и постными лицами напоминающие борцов сумо, пингвины, морские львы, киты, дельфины, акулы, скаты, манты, рыбы, количество и разнообразие которых невозможно представить…
Суровые скалы, песок, бедная растительность, дефицит пресной воды и отсутствие полезных ископаемых спасли это место от царя природы.
Теперь он, озираясь, выходит на острова, заплатив сто долларов за посещение (деньги идут на защиту от него же) и отряхнув пыль городов со своих ног. Он дает обещание не курить в зоне обитания животных (даже на лодке по дороге к некоторым островам) и мыть ноги вместе с обувью в морской воде, перед тем как ступить на берег, чтобы не занести с одного острова на другой какую-нибудь личинку или семечко. Пускай само приплывет или птица принесет. Но не человек. Он ограничен в правах. Ему выделена двухметровой ширины дорожка, по которой он и идет. Если, конечно, на ней не лежит кто-нибудь из ластоногих хозяев…
Был когда-то в нашей стране День птиц. Не танкиста или десантника, не работника торговли, печати, радио, телевидения. Даже не день собак, лошадей или свиней. Именно птиц, которые никому не принадлежат. Которые свободны, космополитичны, перелетны. Которых мы не понимаем и которым неровня.
Птицы присутствуют в качестве чего-то неконкретного в нашей жизни. Необразного. Они лишь пример нашего представления о них, в отсутствие самого предмета. Андрей Битов — первый, кто серьезно отнесся к ним в русской литературе. Он понял птиц и объяснил их нам в поразительной книге «Птицы, или Оглашение человека». Мы можем гордиться и тем, что в живописи птицы впервые появились как постоянный драматический персонаж у выдающейся русской художницы Натальи Нестеровой.
Галапагосы, где в году триста шестьдесят пять Дней птиц, приблизили и меня к ряду фотографических воспевателей воздушных пловцов. Там их грех не снимать: фрегаты — гигантские черные ласточки, раздувающие красный зоб в минуты любви. Альбатросы, размах крыльев которых мешает им взлететь с земли и воды. Чтобы подняться в воздух, им надо спрыгнуть со скалы; пеликаны, бакланы (часть из них вообще не умеет летать), топорки… Наконец, мои фавориты — синелапые глупыши — олуши царя небесного. Пикейрос, как их называют на островах, за то, что без брызг с огромной высоты врезаются в воду за добычей.
А как они ухаживают за дамами, расправляя крылья и попеременно поднимая лапки. Как они прекрасны, как далеки они от народов. К счастью.
День птиц! Поднимайте ноги. Согнули в колене, поставили на землю. Теперь другую. Оглянитесь. Право, еще есть кого любить.
