СюжетыЭкономика

Шведы — снова наши учителя?

Скандинавская страна близко подошла к созданию «экономики участия». Это левый путь, актуальный и для России

Та же самая сила, которая забросила моего друга Алексея Гаскарова в СИЗО «Водник», со мной обошлась мягче: меня прибило к шведским берегам. И тут грех не порассуждать о шведской социал-демократии. Большую часть жизни, я ее критиковал, сейчас мне хочется сказать в ее защиту

Когда волна демократического движения сделала левых интересными для общества, журналисты часто задавали нам, активистам «Левого фронта», вопросы о том, кто мы, собственно, такие – «сталинисты», жаждущие кровавых расправ, или кто-то вроде шведских социал-демократов. Эти два образа возникали с завидным постоянством – всякая иная идентичность не укладывалась в журналистские головы.

Раз за разом мы объясняли, что мы – не то и не другое. Что вообще было бы наивным чудачеством пытаться воспроизвести ушедшие в прошлое политические образцы в совершенно новых исторических условиях. Но на каждом новом интервью вопрос повторялся снова. Доброжелатели как будто пытались подтолкнуть нас к правильному ответу: «ну, дурашка, скажи «шведские социал-демократы» и получишь конфетку». Теперь вместо конфеты многим моим товарищам предлагают баланду.

Но даже с баландой они здорово держатся. Алексей Гаскаров, например, опубликовал в «Новой» статью про инвестиции в человеческий капитал, как выход из тупика нынешней российской экономики (№119 за 2013 год). Это как раз к разговору о конфетках и шведской социал-демократии. В статье он, показывает, в чем наше содержательное отличие и от «хороших», и от «плохих» парней в истории левого движения.

В нашей с Гаскаровым среде было даже стыдно признаваться в симпатиях к шведскому социализму. Потому что это – «все еще капитализм», потому что «в России повторить это нельзя», потому что «это бюрократия». Ну, знаете, левые идеалисты – они ведь хотят все и сразу. Чтобы сразу был новый мир, без насилия, эксплуатации и рутины, мир полной свободы, творчества и справедливости. И чтобы попасть туда сразу, одним революционным скачком.

Я все еще левый идеалист. Я вовсе не считаю шведскую модель воплощением своих идеалов. Но та же самая сила, которая забросила моего друга Алексея Гаскарова в СИЗО «Водник», со мной обошлась мягче: меня прибило к шведским берегам. И тут грех не порассуждать о шведской социал-демократии.

Поскольку большую часть жизни, я ее критиковал, сейчас мне хочется сказать в ее защиту.

Изображение

Для большинства россиян Швеция – пример по-настоящему успешной страны, которой удалось найти оптимальный баланс между справедливостью и эффективностью. Она неизменно входит в первые строчки любых рейтингов стран по уровню жизни. Шведские товары являются очень качественными и при этом конкурентоспособными. Швеция оказалась одной из самых устойчивых к мировому кризису стран. Но главное — это социальная справедливость, которая делает общественные блага почти одинаково доступными всем подданным этой скандинавской страны.

Знаете, Швеция это очень благоустроенный Советский Союз. Если не все, то многое тут – бесплатно, но медленно. Вы долго стоите в очереди, потом бесплатно получаете от государства квартиру во владение (без права продажи, поэтому развит институт «обмена»). Вы можете провести полжизни, получая бесплатное образование. И не волнуйтесь за будущее, общество не оставит вас в беде. В общем, многое — от городской архитектуры до очередей в поликлиниках – напоминает мне мое советское детство.

Однако есть и разница, иногда шокирующая. Например, чистота. Когда дома «немытой России» противопоставляют «чистую Европу», то многим кажется, что «там» на земле не валяются окурки. Нет, граждане, это планета Земля, окурки тяжелее воздуха и они кое-где валяются. Чистота имеет более масштабное измерение. Шведское общество погружено в чистую природную среду. По вечерам между припаркованными машинами бегают зайцы, в городских парках можно встретить диких оленей, в озере в десяти минутах от метро можно ловить отличных щук, а вода из-под крана лучше чем «Святой источник». И это – везде. В каждом районе каждого города живописные скалы, озера, сосновые рощи. И этот экологический режим такая же часть шведского благополучия, как средняя зарплата в 135 тысяч рублей.

Откуда все это взялось? Почему в этих карельских пейзажах все работает совсем не так, как в окрестностях Петрозаводска?

Есть такой либеральный ответ: русские, вы плохо живете, потому что плохо работаете. Вон, на Западе там протестантская трудовая этика, у них производительность труда высокая – вы сначала у них научитесь пахать, а потом просите прибавки.

Черта с два, господа либералы! Никто не перегружает себя работой. Все чтут трудовой кодекс: 8 часов в день с перерывом на обед, пару раз на кофе и бессчетно – покурить и поговорить. Все, как у нас. Даже больше. Мощные профсоюзы стоят на страже интересов работников. Если наниматель вдруг попытается эксплуатировать вас более интенсивно, чем прежде, без вашего согласия и без доплаты – он познает гнев профсоюзных боссов.

Еще одна история про производительность. Каждый человек с ограниченными возможностями имеет право на постоянную помощь социальных работников. Один инвалид создает три рабочих места для людей, которые просто проводят с ним время, помогают ему передвигаться, читают, гуляют с ним и т.д. Это не гонка за эффективностью, это погоня за гуманностью. Но в итоге она оборачивается эффективностью всего общества в целом.

За последние 80 лет социал-демократы (в коалиции с коммунистами или центристами) были у власти около 60. И шведская модель – их заслуга. В ней много плюсов и минусов, она оказалась возможной именно в специфических условиях Швеции. Но ее сердцевина, ее главная философия, к которой стоит присмотреться, – это инвестиции в человеческий капитал.

Высокие социальные стандарты, которыми знаменита Швеция, приносят экономические плоды. Дорогой труд вынуждает инвесторов стремится к постоянной модернизации производства. Он же делает внутренний рынок этой маленькой страны достаточно емким, чтобы служить фундаментом экономики и предохранять ее от конъюнктурных кризисов. Качественная и доступная медицина и социальная поддержка вовлекают в активную экономическую жизнь громадное количество людей, которые в России и других либеральных обществах просто выброшены из нее по состоянию здоровья, выдавлены в нищее гетто. Образование – а шведы любят учиться пол жизни – делает их соискателями тех рабочих мест, на которых производятся технологии, образы, информация, одним словом, большая добавленная стоимость.

Экономики, в которых преобладают дешевые и неквалифицированные рабочие места не могут рассчитывать на успех (ведь парикмахер или охранник производит ничтожную по сравнению с программистом или инженером добавленную стоимость). Архитекторы шведской модели учли это.

Недавно российский премьер Медведев призвал нас отказаться от стратегии полной занятости «любой ценой». Либеральная олигархия готова пожертвовать социальными интересами миллионов во имя сохранения своих прибылей. Политика шведских социал-демократов в области занятости всегда была противоположной. Государство напрямую инвестировало в программы переподготовки и повышения квалификации, финансировало создание новых рабочих мест в инновационных отраслях и в бюджетном секторе. Ставя во главу угла не прибыли, а всестороннее развитие человека, шведские левыедобивались и экономической отдачи. На протяжении восьми десятилетий Швеция почти не знала массовой безработицы, а рынок рабочей силы быстро приспосабливался к научно-техническому прогрессу.

На рубеже 1970-80-х гг. Швеция подошла к черте, когда интеграция социалистических принципов в капитализм достигла предела. Надо было выбирать: либо отказ от священного принципа «частной собственности» и шаг в неведомое, либо медленное отступление к более привычному буржуазному миропорядку. И у социал-демократии нашелся рецепт реформистского, эволюционного перехода от социального государства к социализму. Это был масштабный проект, рассчитанный на несколько десятилетий. Часть прибылей предприятий должна была отчисляться в особые фонды, контролируемые профсоюзами и другими организациями наемных работников. Постепенно это превратило бы их в коллективных хозяев экономики.

Строго говоря, этот проект не выглядел слишком революционно. Ну, часть налога на прибыль передавалась профсоюзам вместо государства, подумаешь. Но капитаны шведской экономики оценили подвох: вслед за фондами к организациям рабочих переходили и права собственности, в том числе и право принимать решения. Этот план был призван мирно и без шума ликвидировать капитализм. Десятилетие напряженной политической борьбы завершилось отказом от этой реформы. Швеция оказалась частью глобального поворота вправо, связанного с именами Тэтчер, Рейгана, Коля и Ельцина. Стоявшее у порога преодоления капитализма общество отступило назад.

Но сегодня, мы все – и шведы, и русские - наблюдаем конец неолиберальной эпохи. Либеральные догмы, провозглашенные 30-40 лет назад, провалились. С каждым днем мировой кризис дискредитирует их все сильнее, а мы вновь стоим перед необходимостью искать стратегический выход из тупика, в который мир завела логика «волшебной руки рынка».

И в поисках этого выхода нам придется обратиться к тем альтернативам неолиберализму, которые были отодвинуты им в тень. Одной из них является стратегия «экономики участия», выдвинутая шведской социал-демократией на апогее ее влияния. Она позволит одновременно добиться социальной справедливости и совершить настоящий прорыв в области эффективности, поскольку в результатах своего труда будут заинтересованы не только привилегированное меньшинство, но все экономически активное население.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow