Министр Образования и науки Эстонии Яак Аавиксоо принял участие в торжественном открытии Года науки Россия-ЕС 2014. В этот перекрестный год сотрудничества Эстония, понятно, наш партнер со стороны Евросоюза. Но 22 года назад система образования и науки у нас и у них была одна. Что изменилось за эти годы? Как соседи решали проблемы, которые стоят и перед нашей страной? Оказывается, там с этого года нет платного приема в вузы, тесты итоговых школьных экзаменов не гуляют в Интернете, а Академия наук Эстонии реформирована уже почти 20 лет назад и институты теперь часть университетов. Об этом рассказал «Новой» Министр Образования и науки Эстонии Яак Аавиксоо.

- Больше двадцати лет Эстония развивается самостоятельно. Какой путь проделало за эти годы эстонское образование, двигаясь от советского к европейскому?

• С одной стороны большой, с другой – нет. Не такой большой, как нам бы хотелось. В целом это можно назвать демократизацией. В Советском Союзе вся система образования была очень централизована и бюрократична. У нас в начале было много эмоций: все хотелось по-другому, по новому. Создавались новые учебные программы, в них было существенно меньше идеологии. Мы старались учиться у соседей: рядом Финляндия, чья система образования - признанный лидер в мире, - неплохой учитель. Быстрее всего развивалась система высшего образования. Создавались частные вузы. Высшее образование перестраивалось под болонскую систему – бакалавриат и магистратуру. Прошла реорганизация Академии наук: институты отделили от Академии наук, и перевели в университеты. Что-то похожее сейчас происходит в России спустя почти двадцать лет.

Школьное образование удлинилось, как в Европе до 12 лет.9 лет – обязательное основное, 3 года – среднее / гимназия. . Этот было сделано в начале 90-х. Сейчас мы идем дальше:cреднюю отделяем от основной. . Все основные школы должны быть одинаковыми по финансированию, по уровню программ – гарантированная основа для всех. Я иногда называю это коммунистической системой. А вот в среднюю школу нужно будет поступать по конкурсу и здесь будут варианты: гимназии с разной специализацией: гуманитарной или технической, и профессиональные училища. Эта реформа идет сейчас.

В середине 90-х мы ввели систему государственных итоговых экзаменов, которые проводят не школы, а министерство. Сначала обязательным для всех выпускников было сочинение и три предмета - по выбору (из шести основных). Но уже в следующем, 2014 году обязательных экзаменов станет три. К экзамену по эстонскому языку, - прибавится математика и иностранный язык. Мы делаем инновационный шаг: госэкзаменпо иностранному будет проводиться на основе национальных тестов России, Франции, Германии. Мы подписали соглашения с этими странами. Нам легче: не надо разрабатывать свои эстонские тесты для экзамена по русскому или французскому. А у выпускника весомый бонус: сдал госэкзамен по иностранному, получаешь признанный в другой стране сертификат на знание языка.

Большие перемены произошли в профтехобразовании. В советское время на территории Эстонии было почти 100 училищ, сейчас – 33. И они более гибкие. Мы ориентируем их под конкретных работодателей, чтобы студенты проходили практику во время учебы. Это важно, потому что до последнего времени даже профтехобразование у нас было слишком академичное, практических навыков давали мало.

- Эстония одна из первых перешла на инклюзивное образование.

• По закону – да. С 2003 года дети с особыми потребностями имеют право обучаться в общеобразовательных учебных заведениях. Но не всегда это возможно и целесообразно. Государство дает такую возможность, но специальные образовательные учреждения остались. Число таких учебных заведений сократилось в два раза, но число мест - не так сильно. Перестараться здесь нельзя. Для инклюзивного образования нужны кадры, другие методы обучения. Есть психологические барьеры. К приходу особого ребенка в обычную школу должны быть готовы не только учителя, но и остальные ученики, и их родители. Нельзя форсировать. Десять лет у детей родителей есть такое право, но не факт, что и еще через десять лет все дети с особыми потребностями будут учиться только в обычных школах.

- Есть ли сейчас в Эстонии бюджетные места в вузах и, если есть, то какое соотношение студентов на бюджетных местах и тех, кто учится за плату?

• Система вузов подстраивалась все это время к потребностям. В советское время в Эстонии был один университет – Тартуский, и пять вузов. Потом все вузы стали университетами, бывшие техникумы – вузами, появились частные. Был момент, когда всего вузов было 49. Сейчас – менее 30. Будут, видимо, еще сокращения. Возможно oстанется два госуниверситета и еще около десяти вузов. Частных останутся единицы.

В государственных вузах примерно половина студентов училось (до этого года) за счет госбюджета и половина –платила за свое обучение. Но возникли проблемы. Первое: число студентов выросло. Те, студенты, кто поступил на внебюджетные места, приносят плату, но они слабее, и общий уровень упал. Вторая проблема: возросло число студентов, а число выпускников практически не изменилось. Получилось, что эффективность системы высшего образования снизилась. И третье: разделение на тех, кто платит за обучение и тех, кто учится за счет бюджета, происходит при поступлении, и то, как дальше учится студент, уже ничего не может изменить. Бесплатное обучение не работает как стимул для хорошей учебы.

Два года назад мы решили, что в госвузах мы меняем систему: нет больше платных и бесплатных студентов. Все, кто поступил, будут учиться бесплатно, если успевают. А вот если не выполняют учебную программу, учебные заведения могут требовать плату. На практике мы это пробуем с начала этого учебного года. Неуспеваемость выявится не в конце семестра или учебного года, а уже по ходу учебы: в наших вузах, как и в Европейских, учебный материал разделен на блоки, за каждый блок студент получает баллы. За год он должен набрать около 60 баллов. За один несданный раздел придется заплатить 50 евро. Пять несданных разделов – уже 250 евро.

При этом нововведении общее число мест в вузах сократилось. Университеты получили дополнительное финансирование, которое должно компенсировать потерю дохода, который приносили внебюджетные студенты. К концу года будут первые результаты. Поживем – увидим.

- В России сейчас самый больной вопрос – это ЕГЭ. Объективной проверкой знаний его сделать не получилось: в этом году ответы гуляли в интернете накануне экзаменов. У вас тоже есть государственный экзамен. Как он организован?

• На проблемы такого порядка, насколько мне известно, у нас никаких жалоб не было. Но система организации госэкзамена дорогая и бюрократичная. Конверты прячут, потом привозят в день экзамена в каждую школу люди, которые в этой школе не работают, и из каждой школы забирают все работы для независимой проверки. Сложная логистика. Я думаю, что имея современные методы распространения информации, пора организовывать экзамен в электронном виде. Но пока все на бумаге.

- Госэкзамен – после 12-летки, а после 9 класса?

• У нас есть тестирование и после 3-го и после 6-го и после 9-го класса. Но здесь другая система. Эти тесты мы спускаем из министерства, но проводят и проверяют сами школы. Возникают проблемы с объективностью в школах, потому что школы заинтересованы в более высоких результатах. Но мы доверяем школам. И соседние школы друг за другом смотрят: мы маленькая страна, все всех знают. Больших проблем не возникает.

- Больше доверия – больше ответственности.

• Есть русская поговорка: доверяй, но проверяй! И надо проверять. Мы считаем, что государственные и централизованные экзамены полезны. Они дают возможность увидеть уровень школы по сравнению с другими школами.

- У нас, когда ЕГЭ был еще в ранге эксперимента, заверяли, что школы по результатам ЕГЭ сравнивать не будут, потому что школу в социально неблагополучном районе и элитную гимназию нельзя сравнивать по результатам одинаковых тестов. Александр Болотов, который руководил тогда Рособрнадзором, утверждал, что этого не будет никогда. Но сейчас сравнивают школы, районы, даже у губернаторов в отчетах есть строка со средними баллами ЕГЭ по региону. И вы тоже говорите, что госэкзамен – удобный инструмент для сравнения. Но не будет ли школа всеми силами выдавливать неуспешного ученика, чтобы не портил средний балл вместо того, чтобы учить его? Кому же удобны госэкзамены – чиновнику или школе и ученику?

• На мой взгляд, и тем и другим. Только категорически нельзя связывать финансирование школы с результатом. Скорее наоборот. В той школе, в которой оказались низкие баллы, надо выявить причина, и, возможно, дать ей дополнительные средства, чтобы улучшить положение. Мы, конечно, анализируем эти результаты. Но сравниваем школы по разным параметрам, не только по баллам госэкзаменов. Официальных рейтингов при этом нет. Хотя баллы известны и кто захочет, может их составить и посмотреть, где, например, лучше всего сдают математику. Но это не является прямым инструментом администрирования системы образования. Хотя настроение, конечно, портится, когда твоя школа последняя по баллам.

- У вас дети по конкурсу поступают в гимназию . А в начальную школу отбора нет, или тоже есть?

• …Или тоже есть. Политика у нас такая, что все школы должны быть равны.

- Но некоторые равнее?

• Некоторые равнее. Исторически так сложилось. Политически это непросто изменить. Я бы хотел, чтобы отбора не было. Но в обществе говорят: это хорошие школы, зачем им запрещать быть хорошими? Я не хотел бы им запретить быть хорошими, но хорошая школа должна хорошо учить всех, а не только отобранных. Но политика не всегда разумное дело. Может быть, около 4% школ у нас есть таких, которые отбирают детей: 5-6 в Таллине, в Тарту – еще 2, в Нарве тоже есть. Штук пять школ называют в Эстонии элитными. Формального такого статуса нет, и финансирования у них дополнительного нет.

-Гимназия , как вы сказали – разная, есть гуманитарное, техническое, профессиональное направления. А задания на госэкзаменах для них разного уровня?

• Одинаковые. Но госэкзамены не обязательно всем сдавать. Если выпускник собрался в университет, он должен сдать, а если в профессиональное училище – может не сдавать, он и так получит документ о среднем образовании.

- Сейчас в Эстонии 25-28% русскоязычного населения. Как организовано обучение на родном языке?

• Есть система русскоязычного образования в основной школе- в Нарве, в Таллинне, в Кохтла-Ярве, в Тарту … Но не во всех городах есть такие школы. В русских школах тоже изучают эстонский язык. Мы хотим добиться, чтобы все выпускники школ владели государственным языком. Это даст конкурентоспособность на рынке труда и равные возможности для дальнейшей учебы. Но проблемы овладения эстонским в русскоязычных школах есть. В то же время мы видим, что все больше детей, сейчас - около 20%, - из русскоязычных семей отдают детей учиться в эстонские основные школы. Что касается средних школ, еще в 1993 году было принято решение, что они постепенно перейдут на обучение на эстонском языке. 6 лет назад – в 2007 г. мы приняли решение, что с 2013/2014 учебного года 60% всех предметов в средней школе будут преподаваться на эстонском. В вузах остались еще русские программы. В основном на первом курсе, дальше обучение на эстонском. Для тех детей, кто жил в основном в русскоязычном окружении, как, например, в Нарве, где русских – 95-96%, осваивать вузовскую программу сразу на эстонском – тяжело. Но надо двигаться быстро: в Тартуском университете преподавателей, которые свободно владеют русским все меньше.

- Большинство русскоязычных выпускников, видимо, уезжают учиться за границу?

• Нельзя сказать, что большинство. Хотя статистика у нас не полная. Есть выпускники с российским гражданством. Если они поступают в российские вузы, мы их не отслеживаем. Считаем, что из числа русских, которые заканчивают среднюю школу в Эстонии, за границу уезжают учиться примерно 10-20%. Эстонцев уезжает вдвое меньше. Но это очень приблизительные цифры. Большинство же продолжают учиться в Эстонии.

- Ряд стран сегодня декларируют всеобщее высшее образование. Не рассматриваете ли вы такую перспективу для Эстонии?

• У нас сейчас обязательное образование 9 лет. В советское время было обязательное средне, но на мой взгляд, это ни к чему хорошему не привело. Что касается высшего образования, то целевой уровень в ЕС – 40%. Мы считаем, что это хорошая цифра, даже чуть больше. Сейчас в Эстонии 39,1% . Надо учитывать структуру экономики, общества. Куда нам больше? Нужны и практические специалисты. И надо понимать, что при большей доступности высшего образования встает проблема его качества. В то время, когда я был студентом, было 10 %, но они были поумнее, чем нынешние 40. Просто наращивать количество – мало толку. Амбиции растут: - Я с высшим образованием, я хочу соответствующую работу…

- А как с трудоустройством выпускников?

• Безработица в Эстонии сейчас ниже, чем в ЕС в целом – у нас – 8%, в ЕС – 10%. 8% это тоже высокая цифра. Но в Европе в среднем безработица среди молодежи в 2-3 раза выше, а у нас эта разница не такая большая. Найти первое место работы в Эстонии не так тяжело. Существенно легче, чем, например, во Франции. Все больше и больше людей, заканчивают учебу за рубежом и приезжают работать в Эстонию.

- Вы сказали, что почти 20 лет назад вы осуществили реорганизацию Академии наук. Сегодня это Российская реальность. Поделитесь результатами.

• На момент реформы у нас система была такая же, как и у вас: академия плюс ряд институтов. Из всех институтов остались только два государственных, остальные присоединились к университетам. Академия стала клубом ученых. Подобные организации есть и в других странах: во Франции, в Германии. Они готовят различные экспертные доклады, помогают правительству. Но это уже не министерство науки, как было в старое время.

В Эстонии эта реформа прошла проще: исторически институты сотрудничали с университетом, даже пространственно были близки. Такой проблемы с недвижимостью, как в России, не возникало. Но сначала, конечно, академики были против. Через все это прошлось пройти. Меня избрали академиком в 1994 году, а в 1995, когда я стал министром образования и культуры, я реорганизовал Академию. Коллеги не были рады. Но это было не мое личное решение. А сегодня видно, что в тех институтах, которые остались независимыми, серьезная проблема с молодыми кадрами. Зато в тех, которые соединились с университетами идет нормальный процесс обновления кадров, здоровая конкуренция, и соответственно конкурентоспособность института. Эти институты выиграли.

Точно также в научных институтах Восточной Европы, где остались Академии наук – идет стремительное старение кадров.

Поэтому я уверен, что научные институты усилят университеты, а молодежь будет питать науку. На нашем примере могу сказать, что это положительная перемена. Хотя мы в 100 раз меньше – почти точно в 100 раз. У нас от преподавателя до министра – один человек. А в России до верха не так просто достучаться. Я это знаю из своего личного опыта.

- Лишь бы не двигаться в ту сторону, откуда потом придется возвращаться.

• Самое главное: не идти на неправильные компромиссы. Они нужны, но если идти на компромиссы непринципиальные, то только вначале кажется, что решили проблему. А на самом деле создали новую. Здесь нужно мужество. В России больше групп интересов, они мощнее, поэтому я не завидую моим коллегам. Но я желаю вам успеха в реформах. Они никогда не бывают легкими, но если сделаны – хорошо.

- Вы в постсоветской Эстонии в роли министра третий раз, поработалина двух противоположных направлениях. Были министром образования и культуры, затем министром образования в 1995-1996 годах, потом министром обороны в 2007-2011, и снова министр образования и науки с 2011 года. Где интереснее, где сложнее?

• С одной стороны я знаю академическую систему. Может, я не большой специалист в детсадах, а в общем образовании, университетах, науке я чувствую себя дома. Что касается оборонной политики, то там знания слабее, есть только общие представления. Но в такой стране как Эстония, где оборонная политика и безопасность тесно связана с партнерами – с НАТО, с Евросоюзом, эта работа с политической точки зрения не такая напряженная. В обществе нет больших разногласий по этим проблемам. К обороне у нас по понятной причине исторически относятся болезненно, поэтому поддержка со стороны общества почти единогласная. В образовании разновекторных интересов больше. Если ты хочешь здесь что-то менять, заинтересованными оказываются все. Политической работы в образовании намного больше и она намного сложнее. Быть популярным политиком-министром обороны на порядок легче, чем популярным министром образования. Но для меня это интереснее. Я считаю, что для такой маленькой страны как Эстония образование имеет стратегически не меньшую важность, чем оборона.