СюжетыКультура

Как старая Графиня в сталинскую девку превратилась

В «Новой опере» Чайковский спас Пушкина

Этот материал вышел в номере № 136 от 4 декабря 2013
Читать
В «Новой опере» Чайковский спас Пушкина
Изображение

Когда в «Пиковой даме» кроваво расстреливают царскую семью; по сцене, посасывая трубку, прохаживается отец народов; лежит посмертная маска Пушкина размером с небольшую яхту, а Лиза в Ленинградскую блокаду тащит санки с замерзшим трупом, — чувствуешь, что в лучшем случае не туда попала, а в худшем — что пора в специализированный санаторий. Но потом задумываешься: зачем автору это понадобилось?

Петербургский режиссер Юрий Александров проводит героев «Пиковой дамы» через весь ХХ век, жестоко моловший идеи, людей, само время. Поскольку действие спектакля начинается в 1913 году — в год празднования 300-летия династии Романовых, а спектакль поставлен к ее 400-летию, следует понимать это так, что режиссер рассматривает расправу над царской семьей как отправную точку моральной деградации страны, а Германа — в неизменной черной шинели — как личность с бешеными разрушительными амбициями. «Он представляется мне таким русским архетипом — человеком с большими задатками, не могущим самореализоваться», — объясняет Александров. Его Герман закончит свою судьбу в казино ХХ века — века забот о быстрой наживе.

В 1913 году Герман еще похож на героя Пушкина; затем будут Первая мировая и революция, пышное празднование дня смерти Пушкина в 1937 году с официозной суетой и правительственным приемом в Кремле — с дынями, хлебами и виноградом, с кадрами из фильма «Свинарка и пастух»…

Время тут буквально свистит перед зрителем под трагическую музыку Чайковского. Огромные экраны, красивые проекции — летящие зловещие облака или злобные свинцовые волны. Все очень зрелищно.

Но вся эта, извините за тавтологию, хренова туча выглядела бы просто ужасно, если бы артисты не были так увлечены своим перемещением во времени и неожиданных обстоятельствах. Особенно трудно Герману (Михаил Губский): ведь ему довелось побыть и в сталинских опричниках, и выдержать эротический наскок продавшейся Советам распутницы Графини (Александра Саульская-Шулятьева). Вторая исполнительница Графини — Агунда Кулаева поначалу обиделась, получив роль зловещей старухи, а теперь признается: «Это же самый интересный персонаж во всем спектакле!» Лучшему Елецкому нашей сцены — Василию Ладюку психологически непросто холуем танцевать лезгинку на кремлевской пьянке. А Лизе (Галина Бадиковская) — примерять на себя образ истощенной блокадницы.

Второй притягательный момент спектакля — изобретательное оформление (Виктор Герасименко), главный элемент которого — гигантская копия скульптуры Летнего сада «Амур и Психея». Статуя переживает разные трансформации: ее распиливают, густо поливают кровью, покрывают трупными пятнами. В конце концов она застывает памятником на могиле эпохи, которую не вернуть.

Чисто и артистично работает в спектакле хор под управлением Натальи Попович. И самое громкое «браво!» заслуживает оркестр театра, для работы с которым был приглашен из Молдавии Александр Самоилэ. Тонкий фокус в том, что режиссер, сломавший все, не посмел покуситься на музыкальную ткань оперы — он идет точно по темпу и настроению, заложенным Чайковским. И музыка волшебным образом склеивает все эти странные фантазии! Не потому ли сегодняшние драматические режиссеры так ринулись в оперу, что пристойно исполненная партитура придаст даже самой безумной постановке хоть какой-то смысл?

Самая большая претензия к спектаклю — напористая сценическая переизбыточность, которая в этот же вечер в другом крупнейшем московском театре привела к нервному срыву публики (28 ноября на сцену МХТ во время спектакля «Идеальный муж» с обличением постановки Константина Богомолова вышли православные активисты).

И жалко, конечно, Германа — этот пушкинский герой из школьной программы, как и Онегин, всегда вызывал горячее сочувствие. В спектакле Александрова к нему никакого сострадания не испытываешь. Вероятно, оно должно быть скорбно переключено на погибшую царскую семью, мелькнувшую в начале спектакля в Летнем саду.

В целом же навороты в новой «Пиковой» не так уж смелы и агрессивны; даже свиста и гневных выкриков из зала, как на «Руслане и Людмиле» в Большом театре, не случилось. Хотя до этого, казалось, оставался один шаг.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow