На днях в издательстве «АИРО—ХХI» выходит уникальная книга: «Переписка Николая Бухарина и Надежды Лукиной 1911—1914, 1922 годы». Есть у этой книги и второе название: «…ведь не безнадежность перед нами». Но, увы, юным надеждам этих влюбленных друг в друга и идеалы революции молодых людей не суждено было сбыться. О судьбе Николая Бухарина знают все. О трагедии Надежды Лукиной, первой жены Бухарина, «Новая газета» писала: она и под пытками не подтвердила обвинений против Николая, не признала его вины, и на казнь ее несли на руках (сломали корсет, без которого из-за болезни она не могла самостоятельно передвигаться).
Наверное, лучшая возможная рецензия на эту книгу содержится внутри ее самой — это предисловие Стивена Коэна, автора первой и пока единственной биографии Бухарина. К тому же издается книга в рамках Проекта Стивена Коэна и Катрины ванден Хювел.
Таким образом, друг нашей газеты, замечательный американский историк Коэн, сделал сам себе подарок на свой 75-летний юбилей, который отмечает непосредственно сегодня.
Мы сердечно его поздравляем (удивляясь потрясающей работоспособности и страстности этого американца, глубоко чувствующего Россию) и публикуем его чуть сокращенное предисловие — как рецензию на книгу, которая, надеемся, заинтересует не только историков, но и нынешних ровесников ее главных героев.
Многие западные и российские историки — и не только марксистские — уделяют преувеличенно большое внимание роли крупных социальных сил в переломных политических процессах в ущерб роли отдельных лидеров и их личностных качеств. Но можем ли мы по-настоящему понять великие перемены XX века, к примеру, не имея представления о внутреннем мире, так или иначе повлиявшем на поступки таких деятелей, как Франклин Рузвельт и Михаил Горбачев или Адольф Гитлер и Иосиф Сталин?
Российская версия этой сухой, обезличенной истории явилась порождением советской историографии. На протяжении десятилетий после 1929 года материалы, необходимые для написания личной биографии человека — письма, дневники, мемуары, неотредактированные автобиографии, фотографии, — скрывались, изымались и даже уничтожались. Хотя я искал везде, где было возможно, когда публиковал свою биографию Николая Ивановича Бухарина (сначала в США в 1973 году, а 16 лет спустя в СССР), я нашел очень немного подобных материалов — вот почему я назвал свою книгу «Политическая биография».
В течение без малого 30 лет, минувших с тех пор как Горбачев положил конец цензуре в истории, биографическая информация медленно выплывала на свет.
Частная и духовная жизнь Бухарина особенно важна, не только потому, что он играл решающую роль в переломных событиях, но и потому, что он был неординарной личностью, выделяющейся в ряду первых советских руководителей, и это не раз отмечали многие знавшие его люди, в том числе Ленин.
Личная биография Бухарина постепенно — или, точнее сказать, — вторично появляется на свет. Это началось в 1988—1989 годах, спустя 100 лет после его рождения и 50 лет после гибели, с публикации потрясающе откровенных, неотлакированных воспоминаний его вдовы, Анны Михайловны Лариной, — Незабываемое. Вскоре последовало издание недавно обнаруженного автобиографического романа Бухарина, который тот написал в 1937 году на Лубянке в ожидании суда и неминуемого расстрела, — завуалированный, но яркий рассказ о детстве в дореволюционной Москве.
А десять лет спустя последовала еще одна неожиданная находка — мемуары его младшего брата, Владимира Ивановича Бухарина, — Дни и годы. И вот теперь эта чудесная книга, превосходно подготовленная Жанной Артамоновой и Еленой Суббота и явившая нам еще более интимный образ Бухарина, — его переписка с первой любовью и женой Надеждой Михайловной Лукиной, оказавшейся в конечном счете тоже героической фигурой…
Я работаю над расширенным изданием биографии Бухарина и должен читать эту книгу, держа в уме биографическое открытие: «Коля» из этих юношеских, зачастую страстных писем, это тот же самый человек, что и «старый большевик», и лубянский узник в конце жизни.
Материалы, подобные этим, не могли уцелеть случайно. Рукописи горят, и многие сгорели в сталинскую эпоху. Эти документы, имеющие отношение к безжалостно вычеркнутой жизни именитого «врага народа», сохранили храбрые люди — члены семьи, архивные работники и другие неизвестные или не вполне известные нам люди. Я всегда верил, что такие материалы существуют, потому что верил, что существуют такие люди, — хотя и не знал, доживу ли до той поры, когда смогу прочитать их. Мы все, и уж точно Россия, должны быть благодарны этим людям.
Я также верил, как писал в предисловиях к американскому и советскому изданиям моей книги, что новое поколение российских историков продолжит начатую мною работу. И вот появились замечательные представительницы этого поколения, Жанна Артамонова и Елена Суббота, обе примерно того же возраста, что и Коля и Надя в этих письмах.
Стивен КОЭН
