Президент в очередной раз оживил дискуссию вокруг проекта амнистии к 20-летию Конституции, публично сформулировав свою позицию: «Еще раз хочу сказать, что эта амнистия может распространяться только на тех лиц, которые действительно не совершили тяжких преступлений или преступлений, которые связаны с насильственными действиями в отношении представителей власти, имею в виду прежде всего представителей правоохранительных органов».

Разумеется, в общественном пространстве сразу же возникла дискуссия: попадут ли теперь под амнистию «узники Болотной», Ходорковский и Лебедев, Навальный и фигуранты других резонансных дел. Но дискуссия эта пока имеет схоластический характер. Даже в отношении «болотников». Ведь и вполне конкретное высказывание президента можно трактовать по-разному.

В уголовном праве действительно есть категория тяжких преступлений, которая определяется верхней планкой наказания, но возможность амнистирования может определяться и конкретным сроком, на который приговорен человек. А он может быть много ниже верхнего предела. Более того, амнистия будет действовать полгода, и в течение этого срока судьи как раз будут выносить приговоры, оглядываясь на то, попадут ли в таком случае обвиняемые под спасительное постановление или нет.

Что такое преступления, связанные с насилием в отношении представителей власти? Только ли само насилие, или сопутствующие обстоятельства, например, участие в массовых беспорядках? У пяти из 12 «узников Болотной» в обвинении нет непосредственно насилия, также, например, как у Развозжаева и Удальцова. Наконец, и само насилие имеет градацию. Если оно не было опасным для жизни и здоровья полицейского, как это указано в ч. 1 ст. 318 УК РФ, можно ли включить его в список амнистируемых преступлений? Как говорит в таких случаях Путин, «я не исключаю».

Так что бесполезно гадать, нужно ждать итогового текста, который Путин лично внесет в Думу в десятых числах декабря. А вот как раз степень его персонального участия заслуживает и внимания, и оценок. Лично берясь за редактуру текста, президент демонстрирует, что он и только он решает, кому еще сидеть и сидеть, а кому уже можно собирать вещи и готовиться на выход. Он подчеркивает, что уголовное преследование есть — и будет! — одним из главных механизмов, регулирующих политические процессы в стране. И что регулировщик в стране только один.

Амнистии ведь ждут не только гражданские активисты и оппозиционеры. С возвращением Путина в Кремль СИЗО и колонии под завязку забиты и чиновниками, попавшими под антикоррупционную раздачу, и связанными с ними предпринимателями, посредниками, решалами. Они тоже хотят выйти на свободу, которую им прямо сейчас может дать (или не дать) только президент.

Это новое проявление нашего современного абсолютизма, когда глава государства стоит выше суда (о том, что постановление об амнистии на самом деле принимает Госдума, как-то и упоминать неловко). Чтобы узнать, кого выпустит, а кого не выпустит Путин, надо думать, как Путин. А это занятие увлекательное, но лишенное практического смысла.