СюжетыОбщество

«Да вы что?!»

Подсудимый Сопот, которого обвиняют в причастности к убийству корреспондента «Новой» Игоря Домникова, рассказал суду про наивность: то, что друг — главарь банды, он не знал и даже не предполагал, что просьба «встретиться с журналистом» может закончиться убийством

Этот материал вышел в номере № 137 от 6 декабря 2013
Читать
Подсудимый Сопот, которого обвиняют в причастности к убийству корреспондента «Новой» Игоря Домникова, рассказал суду про наивность: то, что друг — главарь банды, он не знал и даже не предполагал, что просьба «встретиться с журналистом» может закончиться убийством

Процесс по делу о жестоком избиении журналиста «Новой» Игоря Домникова близится к завершению. На одном из последних заседаний в Люблинском суде Москвы со своими показаниями выступил подсудимый Павел Сопот (по версии следствия, напомним, — непосредственный подстрекатель к этому избиению, окончившемуся гибелью Игоря). Суть показаний Сопота: он — кристальной честности человек, никогда и в мыслях не имел, чтобы ТАК решать вопросы с людьми. Это все — главарь банды Эдуард Тагирьянов, о криминальной деятельности которого подсудимый «ничего не знал».

В свою очередь, не знал ничего плохого про Сопота выступавший свидетелем друг подсудимого Красиньков, хотя познакомился с ним через Тагирьянова и даже был осужден по одному из многочисленных эпизодов убийств, совершенных этой кровавой бандой.

— А отказать не могли Тагирьянову? — поинтересовалась у свидетеля даже адвокат Сопота Инга Должикова.

— Не было возможности. Так уж получилось.

Про взаимоотношения Сопота и Тагирьянова свидетель сообщил: «Они приятельствовали. Я их видел в ресторане, на рыбалке пару раз». Что же касается избиения Домникова, то и тут Красиньков про друга Сопота не сказал ни одного дурного слово — ну, «не знал» он ничего:

— Мы года два назад разговаривали с Павлом об этом. Он был расстроенный, что его вызвали на допрос. Я спросил: «А ты при чем здесь?» — «А я не знаю».

Не добавило ничего нового и выступление следующего свидетеля — еще одного члена банды «тагирьяновских», осужденного на 20 лет Николая Казакова. Это тот самый человек, который окликнул Домникова в подъезде, чтобы другой бандит, Хузин, смог сзади нанести удары молотком. Допрашивали Казакова по видеосвязи. Рассказал, что Сопот был другом и компаньоном Тагирьянова, с которым он часто проводил свободное время. Более ничего про Сопота свидетель не знал. Заказ на «отправку журналиста в больницу» ему давал Безуглов, правая рука Тагирьянова, а тому заказ, соответственно, передал сам главарь. «Эдуарда никто просил. Это чисто его инициатива», — решил помочь подсудимому Казаков, поддержавший показания пожизненно осужденного Тагирьянова, — он единственный из всех допрошенных бандитов брал все на себя, отмазывая товарища.

О самом преступлении Казаков рассказывал буднично, словно речь шла не о гибели человека, а о краже кошелька.

— Нам (Казакову и остальным, уже допрошенным судом членам банды. — В.Ч.) сказал приехать в Москву Безуглов. Мы приехали, он рассказал, что этот журналист написал плохие статьи про какого-то чиновника. Безуглов нарисовал нам план действий, и через несколько дней мы совершили это преступление. Но мы его не убивали, Безуглов нам сказал, что мы должны журналиста просто припугнуть, избить. Но удар был слишком тяжелый…

И вот — кульминация процесса: допрос самого Сопота, до того молчавшего в «аквариуме». Само собой, обвинение ему было «непонятно», вину он не признавал, а рассказ его был «трогателен»:

— В 91-м году мы познакомились с Тагирьяновым. У меня кооператив был большой. Он рассказал, что желает тоже открыть производство какое-нибудь, но не хватает средств и опыта. Я решил помочь, дал денег взаймы. В ходе нашего общения мы нашли одно общее увлечение — рыбалку. Я же профессиональный рыбак. В этой связи мне было интересно с ним общаться. А так по сути своей мы были совершенно разные люди. У него были свои друзья, которых я совершенно не знал. У меня — свои, которых он не знал. Один раз я был на свадьбе у Тагирьянова, один раз на свадьбе у Безуглова, несколько раз Тагирьянов приглашал меня на шашлыки. Чувствовал я себя в этой компании неуютно совершенно. Казаков там был, Хузин, Безуглов — я не знал, о чем с ними разговаривать! На криминальную тематику я никогда ни с кем в жизни вообще не говорил! Ни с Тагирьяновым, ни с Безугловым, ни с Петровым каким-нибудь…

В общем, я занимался своими делами. У меня был швейный кооператив, я ездил в Америку, во Францию — изучал уже западный рынок, производство… Примерно в 93-м году ко мне снова обратился Тагирьянов. Рассказал, что у него есть заказчик на строительство уксусного завода и попросил, чтобы я ему помог. Завод мы построили быстро. После этого Тагирьянов предложил построить ликеро-водочный завод, так как он в это время занимался организацией и продажей алкоголя. Я опять согласился, даже привез французов на строительство. Завод мы построили тоже быстро, но он проработал недолго — на завод стали приезжать сотрудники МВД, проверки разные устраивать. Тагирьянов мне четко тогда сказал, что у него начались проблемы, что «работать не дадут», надо завод продать. И я решил уехать в Москву, начал строить свой дом в Подмосковье. Тагирьянов тоже переехал.

Вообще, в своих поступках Тагирьянов для меня был непредсказуемый человек. Хотя ко мне относился очень доброжелательно. Всегда на рыбалке мне даже посуду не разрешал мыть. Выполнял все мои прихоти. Ну, вот такой был человек. Загадка, — так рассказывал подсудимый о главаре банды, на счету которого несколько десятков убийств. — Он любил ставить друзей в зависимость от себя, пользоваться любым случаем, чтобы оказать человеку услугу, а потом попросить что-то в ответ.

— Так вот, переехав Москву в 96-м году, — продолжал Сопот, — я открыл свой автосалон. Тагирьянов появлялся раз в полгода: посидит в офисе, мы чай попьем. В конце 99-го года он позвонил мне, рассказал, что с моим бывшим партнером по бизнесу работает по взаимозачетам с «Газпромом», сказал, что решили пригласить меня. <…> Мне предложили ехать в Липецк. Приехав, я сразу обратился в «Липецкоблгаз» — прямой должник «Газпрома». «Липецкоблагз» предоставил мне своих должников. А администрация области занималась тем, что выпускала формальное распоряжение о том, что она уведомлена, что продажа продукции произведена и с прибыли областной бюджет получал себе налоги. Администрация никак не могла влиять на зачет, как пытается представить это следствие. Распоряжение о 10 миллионах рублей было выпущено 5 апреля 2000 года. Пока оно проходило согласование, на Новолипецком комбинате изменились цены на металл. Поэтому администрация была вынуждена внести поправку и выпустить новое распоряжение от 20 апреля. Вот с чем связана задержка. А то следователь напутал, якобы задержка произошла неспроста. Но на самом деле распоряжение было выпущено раньше, чем произошло нападение на Домникова.

…Тут необходима ремарка. Действительно, прав подсудимый, распоряжение было выпущено до нападения, но долгое время лежало без движения, и только после того как Игорь оказался в больнице, взаимозачет был-таки произведен. Как говорили свидетели, имевшие отношение к подобным сделкам в Липецкой области, обычно документы подписывались стремительно, а тут все было как-то странно…

— Что касается Доровского, — рассказывал далее Сопот о человеке, который, занимая тогда пост вице-губернатора Липецкой области, по нашему мнению, и стал инициатором нападения на Домникова, — я пришел к нему на прием как представитель «Газпрома». Меня интересовало, как предприятия платят налоги, насколько стабильны на рынке, получить информацию о предприятиях. Так что роль Доровского в моей работе была чисто информационная. Доровской не имел возможности влиять на прохождение взаимозачета, так как по закону это решалось только участниками зачета (однако сам Доровской, хот и путано, но дал понять, что от него это все-таки зависелокак раз он курировал подобные сделки.Прим. ред.). <…> Да, я оказался невольным свидетелем разговора Доровского в его кабинете по селектору с его коллегой (руководителем пресс-службы администрации области, разговор шел о статьях Домникова.Прим. ред.). И я поинтересовался: «Что случилось?» Поймите, я не мог не спросить этого из чувства уважения, из чувства солидарности. Доровской рассказал, что вышла статья, не имеющая под собой никакой объективной основы. Журналист из Москвы. Прямо так и сказал: «Может быть, у вас будет возможность встретиться с ним, объяснить, что он может приехать в администрацию, получить достоверную информацию». Я не мог сказать: «Я не хочу этим заниматься». Я сказал: «Хорошо. Я попробую». Из уважения я взял газету. Может, я поступил так по своей наивной глупости. Потому что воспитан не по-московски. Уралец я.

— И самое главное. Вы можете себе представить ситуацию: первый зам губернатора видит меня, незнакомого человека, три раза по 15–20 минут и предлагает мне в личном рабочем кабинете избить журналиста и положить его в больницу. Как же это можно?! Надо быть странным вице-губернатором. Что, у этого человека никого не было ближе меня в жизни? Или что, я был похож на какого-то киллера? Я считаю, что это просто бред. Любой нормальный человек, особенно бизнесмен, прекрасно понимал, что, оказывая даже давление на журналиста, который пишет об области, в которой бизнесмен работает, — это прямая угроза для бизнесмена потерять бизнес. Где тут здравый смысл? (Как предполагает «Новая газета» — здравый смысл тут в том, что Доровского и Сопота связывало все-таки нечто большее, чем 2-3 встречи.Прим. ред.)

Удивительным такое объяснение показалось и судье:

— Не кажется ли вам странным, что вас, незнакомого человека, ставшего невольным участником разговора по селектору, Доровской попросил встретиться с журналистом? Вас это не смутило? Я еще понимаю, если б вы год-два были знакомы. Но вы третий раз в жизни его видели.

— Ну, просьба была не какого-нибудь там характера, он просто поинтересовался, есть ли возможности…

— А с чего вы взяли, что вам удастся взять у вице-губернатора информацию по предприятиям?

— А почему нет?

— А почему да? С какой стати? Вам везде дают такую информацию?

— Да, везде. У меня такая методика работы, — ничуть не смутившись, ответил подсудимый и продолжил рассказ: — Примерно дня через три-четыре мы ужинали с Тагирьяновым в ресторане. Портфель, в котором у меня были ценные документы, я всегда носил с собой. Поэтому у меня газета и оказалась в ресторане. Я совершенно случайно вспомнил про разговор с Доровским, пересказал его Тагирьянову, надеясь на то, что у него, возможно, есть связи в журналистике. Моя просьба была — встретиться с журналистом, объяснить ему, чтобы он приехал в область. Я не просил пугать его. Тагирьянов откликнулся, попросил у меня газету. В силу своей занятости я даже забыл про этот разговор с Тагирьяновым, не спрашивал у него дальше ничего, так как и у Доровского я больше на приеме не был, а меня эта тема вообще не интересовала. Про то, что произошло с Домниковым, я узнал, когда следствие началось по «тагирьяновским».

— Когда вы узнали, что Тагирьянов занимается криминалом? — последовал вопрос от прокурора.

— Вот не поверите. В 2003 году, когда их арестовали, я лично подошел к Безуглову, спросил его: «Почему арестовали Эдуарда?» Он мне ответил, что все это бред, что идет оговор. Для меня, кстати, сам Безуглов и все остальные — Казаков, Хузин — были простыми ребятами-грузчиками, нормальными ребятами. С виду и не подумаешь.

— О том, что Тагирьянов будет решать вопрос с журналистом криминальным путем, вы даже не догадывались?

— Да вы что?! Смысл какой криминальным путем решать?! Подумайте здраво. Вот я бизнесмен, да. Разве бы я мог себе такое позволить, чтобы навести на себя какую-то даже тень?!

— Вы сказали сегодня нам о том, что администрация никоим образом участия во взаимозачетах не принимала и не могла никак повлиять на прохождение взаимозачета. Тогда с какой целью вам нужен был Доровской? Это же вице-губернатор, а не справочное бюро, — спросила адвокат вдовы Домникова Риты Марина Андреева.

— Я уже объяснял — цель была информационная. Ну, я пришел к чиновнику, который занимает государственную должность, и что, он может меня обманывать?

— Я спрашиваю, какие у вас были основания доверять ему, что он даст вам информацию, причем коммерческого характера?

— Задайте вопрос конкретно. Я отвечу.

— Я уже задала. Вы не ответили. Скажите, когда вы обратились к Тагирьянову с просьбой найти журналиста, какие основания у вас были полагать, что у Тагирьянова есть связи в этом кругу? Вам известно было, что у него есть знакомые журналисты, главные редактора?

— Я знал, что у него много было знакомых.

— Я спрашиваю конкретно.

— Конкретно — не знал.

— У вас была газета, статья. Читать вы умеете, почему вы сами не обратились в «Новую газету», не позвонили, не пришли?

— Я был очень занят, мне некогда было этим заниматься. Из чувства уважения я не мог сказать Доровскому «нет». А принять предложение — это не значит его исполнить.

— Хороший ответ. То есть Доровской вас попросил, а не вы предложили ему?

— Он попросил. И я у Тагирьянова поинтересовался, нет ли у него в сфере журналистики знакомых и можно ли как-то выйти на редактора этой газеты или еще кого-то, чтобы встретиться — не обязательно с Домниковым, можно и с Муратовым.

— Да, Муратову повезло. Сопот, вы как-то неловко все придумываете…

В конце допроса подсудимый счел нужным заявить Маргарите Домниковой, что в смерти ее мужа не виновен:

— Что бы ни говорили про меня, поверьте мне. Вы со временем это когда-нибудь узнаете.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow