В кинотеатре «Художественный» проходит «Арт-докфест», фестиваль с крамольным лозунгом «Свободное кино свободному зрителю». В составе жюри — кинорежиссер Павел Лунгин (председатель), издатель Ирина Прохорова и Вася Обломов.

Наглые документалисты, которых и на порог не пускает федеральное телевидение, продолжают описывать современную Россию. Но неверно считать «Артдок» политическим фестивалем. Напротив, для отборщиков лобовая публицистика — минус. Настоящее доккино отличается от телевизионного прежде всего желанием авторов задавать себе сложнейшие бытийные вопросы, отворять вместе со зрителем «запретные» двери, совершать путешествия в космос отдельно взятого человека. Живущего здесь и сейчас. Это «здесь и сейчас» уже смотрится верхом храбрости. Дело не только в кино — в нас самих. Нас еще не испугали — мы уже сами испугались.

Открытие форума. На экране фрагмент из «Олимпии» Лени Рифеншталь, посвященной Олимпийским играм в Берлине. Скульптурные тела атлетов-факелоносцев, стадион, сверкающий огнями, на трибуне фюрер и его окружение… Следующий кадр. Брежнев в правительственной ложе в окружении политбюровских старцев, едва преодолевая баррикаду артикуляции, объявляет Олимпиаду-80 открытой… Картинка третья. Из Кремля выходит президент Путин и шагает по красной дорожке навстречу факелу. Долго. Дорожка не кончается… По рядам «Художественного» катится боязливое одобрение.

На круглом столе, организованном «Искусством кино», обсуждались пределы допустимого в документалистике.

На дискуссии программный директор Виктория Белопольская предлагает свою версию всеобщей апатии, поразившей и кинематограф. Дело в усталости нации, угасании ее пассионарности. Вот отчего не осуществляются деяния, требующие душевного участия. Это тотальное изнурение накладывается на культурные коды. Культура (в том числе и канал с соответствующим названием) из передового края давно превращена в багаж, пыльный антиквариат.

Кинематографисты снимают фильмы о видах страха, высекаемого столкновением с реальностью. Семилетняя Лиза снова и снова бежит из дома. Неоднозначная картина «Лиза, домой!» Оксаны Бурой об уродских отношениях в семье. Оттого Лиза и мечтает жить в далеких облаках, и тайну свою доверит скорее улитке, залезшей в кроссовку, чем маме.

«Метаморфозы» немецкого режиссера Себастьяна Меца — изумительная монохромная графика. Кыштым, Южный Урал, 23 000 квадратных метров зоны, загрязненной радиацией и химией (следствие аварий на химкомбинате «Маяк» и взрыва 1957 года, который сравнивают с Чернобылем и Фукусимой). Сталкеры живут в поселках на берегу ядерной катастрофы. Сколько стронция в крови, кто им скажет? Боятся рожать. Лечатся баней. Так и соседствуют с невидимой гадиной — радиацией, «бьющей по генам». В детском садике этого Армагеддона местного значения малыши пляшут под «Чунгу-Чангу». На фоне величественной природы в камеру улыбается кыштымский подросток — ментальный инвалид.

Портрет страны в интерьере истории — «Оптическая ось» Марины Разбежкиной. Картина негромкая, но не отпускающая. Групповые портреты жителей Нижегородской губернии, сделанные фотографом Максимом Дмитриевым в конце XIX века. И нынешние жители того же края, рассматривающие лица предков. Рабочие, бомжи, врачи и пациенты, священники и их паства, банковские служащие. Что общего между нами? Без комментариев. Но оптическая система, искривленная линзой истории, такова, что с экрана пульсирует вопрос: «Что с нами стало?»

И всё же подобные работы — исключения. Почему эскапизм охватывает документальное кино, отчего оно уходит из зоны актуальности, только ли это результат запретов? На дискуссии эксперты говорили о табуированных темах. Взять хотя бы Олимпиаду. На все российское доккино (за исключением «заказухи») шестиминутная картина «Комната моей мамы» режиссера Антона Черенкова о женщине, выселенной из дома, стоящего на пути трассы. О ее страхах и уничтоженной надежде.

Самую резонансную картину «Артдока» ждали с особым напряжением. «Путинские игры» все же разрешили к показу. Снова германский продюсер Симона Бауманн с коллегами, как и с фильмом «Ходорковский», обращается к самым острым темам действительности, по сути, выполняя работу отечественных неигровиков. И снова, как и в случае с «Ходорковским», аншлаговые ожидания оказываются завышенными. Дело в том, что обе картины снимались для западной аудитории, и потому для соотечественников, следящих за «стройкой века», фильм режиссера Александра Гентелева безобиден и предсказуем. Я бы сказала, это качественная картинка того телевидения, о котором нам остается только мечтать.

В фильме подробно рассказывается, как все начиналось («Путин приехал, покатался — понравилось!»), как убеждали с помощью «вливаний» МОК, как разрушили старый Сочи, в котором игры не проводятся! Про великое переселение сочинцев, оставшихся без крова, жизнь которых разрушена (тут же комментарий удовлетворенного своей жизнью мэра Пахомова: «Мы учли опыт других Олимпиад… Ни один сочинец не был обделен»). «Лучше б Путин в шахматы играл», — не соглашаются с ним сочинцы. Кино про уничтоженный частный бизнес — губернатор контролирует суды, жалобы бесполезны и опасны («В России как-то не очень за жизнью следят»). Про ползущие трамплины, строившиеся на склонах в спешке, без геологических изысканий. Про дорогу Адлер — Красная Поляна, по стоимости словно покрытую золотом или черной икрой. Про десятки департаментов Госкорпорации «Олимпстрой» (в Британии Олимпиадой заправляла фирма из 32 человек) и ее попеременно исчезающих руководителей. Про откаты. Про болотные топи Имеретинской долины, где тонут объекты, про «смытый» штормом порт. Про удорожание до 50 миллиардов. Про австрийские компании, выигравшие от проигрыша Австрии в конкурсе на проведение Игр.

Вроде все общеизвестно. Чем «вредно» такое кино? Картинка убедительней любых слов и цифр. Видим фаллосы небоскребов на берегу моря, в том числе на горе Виноградной, где позволительно строить небольшие домики… Гектары свалок (денег на программу «ноль отходов» не хватило). Реку Мзынду, снабжавшую город чистой водой, превращенную в стройку. Воочию видим непоправимость эко-катастрофы. Глубину противоречий и вопросов к власти. И меж ними главный: отчего необъятная Россия решила проводить зимнюю Олимпиаду в субтропиках? Не только ведь потому, что Олимпиада — способ ускоренной приватизации золотоносной сочинской земли? Вот мэру Пахомову все нравится: «Смотрите, какие цветочки и тротуарчики… У нас все для человека и во имя человека. Наш город для отдыха — не для коррупции».

В разговоре с корреспондентом «Новой» Симона Бауманн сказала, что картину купили 25 стран мира, планируя показать фильм до Олимпиады. Россия — исключение. Хотя готовится договор о показе фильма по Томскому телевидению. Будет ли он выполнен, узнаем в ближайшее время.