Сегодня Госдума должна принять в ключевом, втором чтении проект закона «О потребительском кредите (займе)», который прямо касается практически всех совершеннолетних россиян. Ведь мы делимся на тех, кто уже выплачивает кредиты, и на тех, кто пока их не взял. По данным статистики, в России к первой категории относится каждый второй гражданин, а в Москве, Петербурге и ряде городов Урала — практически 100% экономически активного населения.

Законопроект внесен группой депутатов, но многие самые интересные и важные его положения были инициированы правительством и новым руководством Центробанка. Чего нам ждать?

В основном позитива. Проект действительно решает многие застарелые проблемы. Например, он закрывает историю «мелкого шрифта» в договоре. В тексте будущего закона прямо указано, что все существенные условия договора (их исчерпывающий перечень также приведен) «отражаются в виде таблицы, форма которой установлена нормативным актом Банка России начиная с первой страницы договора потребительского кредита (займа) четким, хорошо читаемым шрифтом». То есть вы сможете положить перед собой кредитные договоры разных банков и сравнить их между собой.

Прямо в тексте законопроекта указана единая и обязательная для всех банков формула расчета полной стоимости кредита, которая также должна печататься на первой странице. То есть банк будет обязан называть настоящую процентную ставку, с учетом всех комиссий и дополнительных платежей.

Закон регулирует и работу коллекторов. Они больше не смогут звонить по ночам и караулить «клиента» у двери в неурочное время.

Крайне важно то, что действие закона будет распространяться не только на банки, но и на всех, кто дает населению деньги взаймы, в том числе на микрофинансовые организации, которые сейчас выдают займы под космические проценты и закабаляют наименее обеспеченных и наименее грамотных в финансовом отношении людей, особенно в регионах. Надзор за их деятельностью будет вести ЦБ, ставший финансовым мегарегулятором. Кстати, это решение вполне ложится на магистральную линию Эльвиры Набиуллиной в борьбе с криминалом в финансовом секторе, потому что некоторые микрофинансовые организации участвуют в серых схемах по обналичке с не меньшим энтузиазмом, чем банки-помойки.

Наконец, главное. В проекте закона установлен принцип ограничения предельных значений ставки, по которой банки и микрофинансовые учреждения могут выдавать займы. То есть закон «О потребительском кредите» фактически вобрал в себя норму о запрете «ростовщического процента». Кстати, существовал и отдельный законопроект по этому поводу, о котором подробно рассказывала «Новая» (см. № 108 за 2012 год). Соавтор обоих документов, депутат Госдумы Анатолий Аксаков, рассказал, что «предыдущий вариант был даже более либеральным по отношению к банкам. Мы предлагали, чтобы максимальная ставка не могла превышать среднерыночную более чем в два раза. А в новом законопроекте запрещается отклонение более чем на 30%, и это отражает позицию правительства и Центробанка».

Кто будет считать среднюю ставку? Опять же ЦБ. Причем отдельно для разных типов и групп финансовых учреждений.

Есть ли в законопроекте существенные минусы? Несколько настораживает то, что банки будут передавать кредитные истории граждан в специализированные бюро в обязательном порядке. Но и это не страшно, по крайней мере добросовестным заемщикам.

Серьезный «минус», пожалуй, один: закон вступит в силу только 1 июля 2014 года. Это что касается текста.

Что касается общественных ожиданий, тот тут нужно руководствоваться принципом «будь реалистом — требуй невозможного». Невозможное в данном случае — это освобождение от «кредитного рабства» тех, кто уже туда попал, подписав кабальные договоры. О том, как это можно сделать, мы расскажем в следующих номерах «Новой».

Алексей ПОЛУХИН

Комментарии

— Важно понимать, чего хотят добиться авторы законопроекта. Если цель — защита населения, то закон вряд ли поможет. Население неоднородно — как и кредитные продукты. Поэтому ставка определяется рынком.

Что касается среднестатистического кредитора — на нем не должно особо сказаться нововведение по ограничению максимальной процентной ставки, потому что рынок конкурентен и долго держать высокие ставки очень сложно.

Я не думаю, что сильно возрастут риски невозврата — в принципе, они должны включаться в процентную ставку. Если предполагается, что игроки рынка адекватно пытаются оценить риски, то они фактически синхронно поднимают и опускают ставки.

Другое дело, что зазор должен быть достаточно существенным, чтобы банки могли варьировать свою политику. Небольшой зазор не позволяет адекватно повышать ставки в соответствии с меняющейся экономической реальностью — и банки будут отставать.

— В целом я противник административного вмешательства. Но я понимаю, какое жуткое возмущение вызывают ставки, зашкаливающие за разумные границы.

Механизм сдерживания нужен — но вопрос в том, каким он должен быть. Мне ближе ограничения, связанные с оценкой платежеспособности клиента исходя из его доходов. Выбрали альтернативу — административные ограничения.

Я к этому подходу терпимо отношусь — при условии, что будет грамотно оценена средняя ставка.

Еще одно мое опасение связано с тем, что, ограничивая кредиторов, мы можем «вытолкнуть» людей, которые не смогут получить кредит. И эти люди будут уходить в теневой сектор, а сейчас очень много контор, которые не имеют лицензий и не подотчетны. Не уверен, что это решит проблему рисков невозврата, точнее, как-то повлияет на ситуацию, которая, безусловно, беспокоит Центробанк. Риски увеличиваются, когда процентные ставки высоки, но высокими процентными ставками эти риски и компенсируются. То есть добросовестные заемщики высокими процентами гасят невозвраты недобросовестных заемщиков.

Мария ЕПИФАНОВА