«Хотите в офшорах — пожалуйста, — сказал президент в своем послании, размышляя о том, что делать с компаниями, зарегистрированными в офшорных юрисдикциях (см. комментарии Николая Вардуля), — но деньги сюда».
Месседж понятный. Но все-таки — куда «сюда»?
Считается, что по причине офшоризации экономики российский бюджет недополучает налоги. Многие эксперты и, скажем так, участники рынка говорят о другом: степень офшоризации национального хозяйства — это показатель рисков в экономике. И если через офшоры за 2012 год, как сообщил Владимир Путин, прошли российские товары на 111 миллиардов долларов, то это вовсе не означает, что компании обязательно отмывали деньги, — большинство искало более стабильных и предсказуемых юрисдикций, чем российская. С ее главным фактором инвестиционного климата — Следственным комитетом и верховным «брокером» Александром Бастрыкиным.
Есть еще один нюанс: как-то на заседании Экономического клуба компании ФБК член Совета Федерации Евгений Тарло заметил: 80% российских компаний, работающих через офшоры, принадлежат бизнесменам из списка Forbes, лично известным руководству страны. Получается, что деофшоризация ударит по отношениям высшей власти с высшим олигархатом. Есть еще деталь: офшор — не любая территория с льготным налогообложением. И здесь нужно быть точным в определении, чтобы не отобрать у бизнеса «лишние» деньги.
«Деньги сюда» — означает, деньги в бюджет. Чтобы их потом государство могло потратить. А вот на что потратить?
На триллионные оборонные расходы, которые, в отличие от расходов на образование и здравоохранение, не развивают человеческий капитал?
На деятельность силовых структур, подавляющих «площадную» активность и «кошмарящих» на деньги налогоплательщиков бизнес, то есть самих налогоплательщиков?
На суды — скорые и неправые, «басманные»?
На молодежные движения, производящие андроидов нового типа, кадровый резерв из антиутопий?
На фальсификации и политтехнологии, отжимающие граждан от управления страной и отучающие их думать, совершая политический выбор?
На мегаломанические проекты, чья смета увеличивается по мере их реализации?
На взбесившийся принтер, перегревающийся от чрезмерной загрузки и требующий все большего финансирования для своих «операторов»?
На переезд и объединение высших судов?
На Дмитрия Киселева, агентство Ketchum и распродажу Родины (всегда неудачную) на внешнем информационном рынке?
На поддержку штанов Александра Лукашенко и галстуки Виктора Януковича?
На федеральный телевизор и манипулирование мозгами?
На помощь госкомпаниям, то есть кооперативу «Озеро» в расширенном понимании?
То есть главный вопрос — в приоритетах бюджетной политики. Отчасти — макроприоритетах. Это когда государство считает необходимым заливать деньгами военных, силовиков и правоохранителей. Отчасти — в микроприоритетах. Это когда деньги, распределенные по вполне приличным статьям, идут на неприличные дела.
Государству-патрону, государству-отцу, государству — ручному управляющему вечно не хватает денег. Так устроена эта модель управления. И оно всегда будет тратить их на оборону себя, «элиты», от внешних и внутренних угроз вроде активности оппозиции и гражданского общества.
Должны ли мы оплачивать страх власти — вот в чем вопрос?
