Все чаще я думаю: если не Путин, то кто? Других не осталось. Раздерганный мир неуютен. Резервы Стабфонда ушли, как вода в решето. Нам нужен спаситель, и кто это, если не Путин?
Разбив телевизор, тупой, как считалки Барто, Презревши газеты, где правит советская старость, Все глубже я чувствую: если не Путин, то кто? Ни сверху, ни снизу уже никого не осталось.
Все чаще я думаю: если не Путин, то я Не знаю, кого предложить тебе, офисный трутень: Навальный? Явлинский? Рогозин? Пархоменко? Я- Шин, может быть? Поткин? Зюганов? Тогда уже Путин.
Все чаще я думаю: если не Путин, то как? Когда же тут было иначе, спроси Каллиопу? Духовные скрепы, донос, воровство и бардак, Но мир благодарен: мы всех не пускали в Европу,
Как Пушкин писал Чаадаеву в давнем году, Поскольку последний поддался нерусскому сплину: Сперва мы веками туда не пускали Орду, Теперь мы деньгами не пустим туда Украину.
Ярящийся Путин играет на ржавой струне. Таящийся Путин расселся за партами в школах. Невидимый Путин идет по притихшей стране. Разгневанный Путин клеймит толерастов бесполых.
В депрессии мечется четверть, уехала треть, Судить их не стану — счастливый, как водится, путь им; Дилемма оставшихся — если не гнить, то гореть. Гореть, если Путин, а впрочем, и гнить, если Путин.
Незыблемый лозунг момента — Роисся вперде — Преследует всюду, как фавны преследуют нимфу, И все это Путин, но если не Путин, то где? Все там же, и память устала подсказывать рифму.
В мозгах моих, липко змеясь, торжествует путень. Мой мир накренился. Мой нравственный кодекс запутан. И сам я как Путин, поскольку попал в его тень. Я скучный, как Путин. Я всех ненавижу, как Путин.
…За окнами меркнут остатки короткого дня. На стынущих лужах — закатные ржавые пятна. И я пробуждаюсь, и морок сползает с меня. Я с вами, читатель. Ведь если не я, то понятно.
