Депутаты от ЛДПР Елена Афанасьева и Ян Зелинский на днях внесли на рассмотрение Госдумы проект Федерального закона «О внесении изменений в статью 1 «Закона о государственном языке Российской Федерации». Смысл предложенных депутатами поправок — обязать иностранных граждан во время работы по договору в России разговаривать в рабочее время только на русском языке. При этом в пояснительной записке к законопроекту депутаты сделали несметное количество грубых ошибок в том самом русском языке, который пытались защитить.

Всю минувшую пятницу Афанасьева и Зелинский оправдывались. Зелинский объяснил, что пишет обычно, не заботясь о грамматике и стремясь поймать мысль, а правит уже потом; что нечаянно распечатал черновик, оба подписали, помощники недоглядели…

Ошибок в самом деле видимо-невидимо: тут тебе и прискорбное отсутствие согласований разных частей речи по роду, числу и падежу. «Не допускается использование языков, не являющимся государственным языком», «иностранными гражданами, работающих по договору»… Тут и забавный гибрид «подчастую», и говорящая опечатка «зачищать язык», и совершенно зощенковские уже «иностранные граждане и граждане без гражданства». Тут и предложение «употреблять и общаться исключительно на русском языке», хотя всякому носителю русского языка понятно, что имеется в виду, когда при глаголе «употреблять» нет прямого дополнения. Тут, опять-таки по Зощенко, обоснование поправок: «Также они между собой в рабочее время на рабочем месте разговаривают на родном их языке. Что коренное население приводит в негодование».

В своем интервью «Коммерсанту» Зелинский подробнее объяснил про негодование коренного населения: «Почему мне неприятно будет слышать, когда в магазине будут, к примеру, две молдаванки, узбечки, разговаривают на своем языке при мне. Что они говорят? Может быть, они являются какими-то террористами, задумали взорвать дом, магазин или оскорбляют наш народ русский. Я должен понимать, о чем они говорят». Весьма вероятно, что следующим законопроектом депутата Зелинского станет запрет шепота и требование выражаться ясно, отчетливо и громко, а то мало ли о чем там шепчутся.

Но в целом текст законопроекта — это даже уже не Зощенко: у того герои хоть с трудом, но складывают какую-то языковую мозаику из канцеляризмов, просторечия и штампов коммунистической пропаганды, там хоть грамматический строй речи не сыплется. А тут — полный распад языка и мышления: «скажется на знание языка гражданами желающие работать в России»; «а также граждан РФ получившие гражданство улучшать знание государственного языка».

Так пишут по-русски китайские переводчики-самоучки: «купите атлетизм стельки пожалуйста!», «руки и ноги куклы могут больших вращающихся на 360 градусов вокруг».

При этом общество так увлеклось поиском ошибок в пояснительной записке, что не заметило другого: законопроект фактически запрещает работать в России любым экспатам, не говорящим по-русски: топ-менеджерам, режиссерам в театрах, приглашенной профессуре, ученым, преподавателям. Хотите «английский с носителями языка»? — а они вне закона.

Несколько лет назад некая израильская клиника тщетно пыталась заставить говорить друг с другом на иврите русскоязычный медперсонал; юристы расценили это как дискриминацию сотрудников. В норвежской больнице, напротив, недавно уволили польку за то, что она в рабочее время болтала по-польски с подружками вместо работы с пациентами. Но там дело решается не полицейским надзором за иностранцами, как предлагает Зелинский в цитированном интервью: в Норвегии просто трудно получить работу без знания языка. Вид на жительство тоже не получишь, если не посетил в школе 300 языковых уроков и 50 часов обществоведения.

Но то, что общество предпочло не обсуждать смысл поправок Зелинского—Афанасьевой, совершенно закономерно: времена, когда можно было полемизировать по поводу более или менее удачных формулировок отдельных статей и пунктов закона, остались далеко позади. Страна в последние годы так привыкла к сгущению абсурда, что ее не удивишь уже никакими новыми законопроектами: хоть о запрете национальной одежды (это уже пытались придумать московские законодатели, создав «кодекс москвича»), хоть о топоте котов. Похоже, даже если Госдума решит объявить всенародный ежедневный отбой в 22.30, — никто уже даже не спросит, а не фейк ли это.

И в этом смысле законопроект Зелинского и Афанасьевой являет нам полную гармонию формы с содержанием. До сих пор власть интриговала и путала своих граждан, шифровала смыслы, нанизывала связки косвенных падежей («работа экспертной группы по повышению эффективности использования бюджетных средств государственными образовательными организациями») и умножала сущности. Так, в последние годы у нас появлялись ГБОУ СОШ вместо школ, ГБУК вместо библиотек и ГБОУЗ вместо поликлиник. Бывает и еще загадочней: скажем, в Москве есть такое ГБУ НМЦ СВР ДСМП, которое обеспечивает «формирование инновационной модели организационно-управленческой модели на основе стратегического планирования, сетевого подхода и социального проектирования, обеспечивающей социальную и экономическую эффективность, оптимизацию и рационализацию деятельности учреждений и организаций в сфере досуговой и социально-воспитательной работы с населением по месту жительства». Ни один шпион не догадается, чем они там заняты.

Но теперь все эти формирования инновационных управленческих моделей выходят из моды. Теперь начальственная речь на глазах распадается, как у персонажей Сорокина по мере распада их личности: сначала в речь врываются мат и фекальная лексика, потом пропадает смысл: «я гега мого еда модо», потом исчезает деление на слова, а потом пять страниц сплошного «аааааааааааа».

Теперь уже можно ждать появления законопроектов «О быстро дал сюда» и «О шоб я так жил», законопроектов «А ну-ка пшли вон отсюда» и о варапехоленогенара ипамы — и вот когда наступит уже сплошное ааааааааа, а оно уже близко, — вот тогда, кажется, могут прийти времена, когда маятник качнется обратно и снова появится человеческая речь и какие-то смыслы.