Во время катастрофического наводнения Амур полностью затопил речной остров Большой Уссурийский недалеко от Хабаровска — предмет многолетних территориальных споров России и Китая. После ухода воды большинство домов было признано не подлежащими восстановлению.
Население островного поселка Чумка раскололось. Одни искренне рады возможности вырваться за пределы Большого Уссурийского, давно переехали в пункты временного размещения и ждут нового жилья на Большой земле. Другие наотрез отказались уезжать и собираются зимовать в признанных непригодными для проживания домах. Они боятся только, что пострадавший остров либо целиком отдадут Китаю, который активно восстанавливает свою часть, либо его «скупит Москва».
Дорога в один конец занимает не меньше двух часов. Добровольцы встречаются рано утром в Хабаровске, заправляют машину, наполняют канистры. Тепловые пушки, которыми сушат дома, жрут больше соляры, чем Ванин праворульный внедорожник с наклейкой «Т-34» на двери багажника. И это, кстати, тот редкий случай, когда «танковое» самоназвание не является художественным преувеличением.
— Да я им даже эмчеэсовские КамАЗы вытаскивал!
— А что, застревали?
— Ну ясное дело! Половина машин была без цепей, лебедок и тросов.
Но не так давно у его заточенного под охоту и рыбалку «вездехода» полетела ходовая, что грозило обернуться гуманитарной катастрофой местного — в границах Большого Уссурийского острова — масштаба. Потому что Ванин джип сегодня единственное транспортное средство, связывающее пострадавший от наводнения поселок Чумка, который находится на восточной, российской, половине острова, — с Большой землей.
— Здесь вот бабушка ютится с внуком-инвалидом. Дом признали непригодным для проживания. Но нового пока не дали. Попросили принести свидетельство о рождении сына, который умер 18 лет назад. Ну и еще предложили отдать деньгами — где-то по 30 тысяч за метр. Пересчитали, получилось 800 тысяч. «Уважаемые, — сказала бабушка, — я на 800 тысяч в Хабаровске только туалет от квартиры куплю». Отказалась, в общем. Кроме нас, им никто не помогает.
— А ты слышал, чтобы хоть кому-то новое жилье выделили?
— Да, вроде было. Жопу драли недавно в новостях. Многодетная мать с детьми. Муж пил, до последнего оставался в затопленном доме, его током убило — схватился за оголенные провода. Она на выделенные деньги купила что-то из мебели… В новом жилье сама даже лампочку не могла вкрутить. Приезжал помогать депутат. В это время в соседней комнате сидели двое мужиков, «гости мамины», как сказали дети. Жрали водку.
Вместе с добровольцами через пол-Хабаровска едем на Большой Уссурийский. Маршрут проходит по «местам боевой славы» дальневосточных рек. По улицам, по которым в пик наводнения проще было плыть, чем ехать.
Хабаровск — один из наиболее сильно пострадавших в наводнении крупных городов, хотя вода зашла только в прибрежные районы. Критическим для города считался уровень воды 6 метров. 4 сентября — в пик наводнения — Амур поднялся до 808 сантиметров. (Для сравнения: в весенний паводок река обычно не поднимается выше 160 сантиметров, а в середине ноября этого года, перед началом ледостава, уровень воды составил… 29 сантиметров.)
Амур проглатывал речные острова, сжирал коренной берег, рвался на набережную. Вышли из берегов речушки в черте города, которые давно уже и за реки никто не считал. Город окружали многометровыми земляными дамбами (в Хабаровск завезли сотни кубометров грунта), а там, где не было возможности насыпать земляную преграду, — обкладывали мешками с песком. Больше тысячи человек — спасателей, военных, строителей, работников ЖКХ, добровольцев — ежедневно выходили на работы. Амур размывал дамбы. Грунтовые воды затапливали подвалы. Река проникала в город через ливневки. Дамбы укрепляли, воду откачивали. Но вода возвращалась.
В конце сентября Амур вернулся в русло, оставив на память об уровне воды горизонтальную полосу на стенах домов и заборах, промоины, разбитый асфальт, песок, ил и заблудившуюся во дворах и переулках рыбу.
С дамбами — отдельная история. Паводки на Амуре не редкость, поэтому в городе защитные сооружения должны быть. Точнее, когда-то были. Плюс действовали ограничения по застройке.
— У меня отсюда когда-то тещу переселяли, — Ваня кивает на кварталы у береговой линии Амура. — Тут был частный сектор, который раз в несколько лет знатно подтапливало…
Но теперь здесь выросли новые многоэтажки. Ходит байка, что как-то раз во время очередного визита в подтапливаемые районы бывший губернатор, а впоследствии полпред Виктор Ишаев в сердцах попросил показать ему того милого, умного и во всех отношениях замечательного чиновника, который разрешил вести в подобном месте многоэтажное строительство. Добровольцы, участвовавшие в возведении дамбы, без лишних церемоний предложили ему посмотреть в зеркало.
И надо сказать, Ишаеву еще повезло. Нынешнего губернатора Хабаровского края Вячеслава Шпорта местное население уже давно переименовало в Шпрота.
— Только фотоаппарат уберите, — просит Ваня. — А то строители и губернатор обижаются.
— На что?
— На то, что мост не успели достроить.
У нового моста на остров, как и у всего Большого Уссурийского, — длинная и сложная история. Пока российские (а до них советские) власти и КНР с азартом делили этот клочок земли, на острове продолжали жить люди. Во-первых, те, кто обслуживал судоремонтные мастерские. Во-вторых, те, кто работал в совхозе «Заря» (кстати, совхозные поля – единственная территория острова, которую в наводнение не затопило – их, в отличие от Чумки, окружает высокая дамба). В-третьих, военные и пограничники. И все эти годы остров не имел постоянной связи с большим Хабаровском.
Летом — речной трамвай и понтонный мост (кстати, самый длинный в России). Зимой — ледовая переправа. Осенью в ледостав и весной в ледоход — ничего. В самом крайнем случае — вертолет, если произошло что-то действительно из ряда вон. Но прошлой весной не выручил и он (погода была нелетная). Пока ждали вертолет, местный фельдшер трижды реанимировала 5-месячную девочку, но спасти ее не смогла. «Если бы я только знал, — говорил Ваня об этом случае, — я бы поехал, конечно. Лед еще был. Утонул бы — ну, значит, утонул».
Новый автомобильный мост на остров торжественно открыли точно в срок, 23 октября. Но завершить строительные работы не успели. Поэтому сейчас на мост пускают только спецтранспорт и Ваню — он состоит в Российском союзе спасателей, и у него есть жилетка с соответствующей надписью.
Правда, мост получился немного… в никуда. На Большом Уссурийском нет дорог.
Я была в Чумке в августе, и во время наводнения она не была похожа на поселок. Были крыши домов, деревья, к которым швартовались катера, белый флаг с красным крестом над школой, труба котельной — только земли не было. Был пятак суши три на три, на который поместилось несколько машин. Туда же дважды в день спасатели отвозили в моторной лодке на прогулку Карася — брошенную собаку, которую эмчеэсовцы подобрали в одном из домов и поселили на подоконнике в затопленной школе.
Всем жителям острова предлагали эвакуироваться в пункты временного размещения в городе. Но не все согласились. Более того, отказывались уезжать, даже когда под водой скрылись все отметки-зарубки с уровнем воды, оставленные на стенах деревянных домов на память о прошлых паводках.
Директор школы Ольга Михайловна тоже осталась, потому что «уехать и бросить людей в такой момент — это подлость». Спасатели из Новосибирска и Красноярска, которые разместились на втором — незатопленном — этаже школы, называли ее мэром Уссурийского, она их — «мои мальчишки». Трижды в день эмчеэсовцы на лодках патрулировали остров и развозили воду тем, кто остался: чистая вода в наводнение — самый главный дефицит.
— Нам постоянно урезают воду, — рассказывала мне Ольга Михайловна, сидя в своем кабинете. — Вот посмотрите: по нормативам положено минимум 7,5 литра на человека в сутки. А мы даем 5 литров на семью. Они в нас уже этими бутылками швыряются. И я их отлично понимаю. Ну что такое 5 литров? А если в семье пять, шесть человек?!
Пока мы беседовали, квартира Ольги Михайловны (на первом этаже одного из немногих кирпичных многоквартирных домов на острове) наполнялась водой. В подполе, заполненном вонючей мутной жижей, уже несколько дней квакали лягушки, а в день нашей встречи Амур начал проступать между половицами. Когда Ольга Михайловна вернулась домой, воды было уже по щиколотку.
В 90-е население острова стремительно сокращалось. Школу пытались закрыть — педагогический состав сопротивлялся. Все понимали: не будет школы — не будет и поселка.
Раньше в доме, где сейчас школа, был детский сад на 120 детей. Теперь все помещаются в одном здании. Садик (12 детей) — на первом этаже, школа — на втором. Летом, незадолго до наводнения, на первом этаже начали делать ремонт, на который долго и трудно выбивали деньги.
Ольга Михайловна жила на острове с рождения, училась в Хабаровске (пед-институт: «Русский язык и литература»), а потом по распределению опять попала на остров. Каждое утро по льду Амура шла в Чумку (пять километров в одну сторону), приходила, обнимала батарею и ревела. Потом привыкла и решила остаться. Последние 9 лет — директор.
Тогда, 27 августа, мне казалось, что школу не восстановить.
— Что будет, когда вода уйдет?
— Вернутся учителя. Будем откачивать воду, драить стены и пол, сушить.
— А если она не подлежит восстановлению?
Ольга Михайловна на минуту теряется, но потом быстро, уверенно, без тени сомнения отвечает:
— Должны восстановить… Ты не понимаешь: отсюда нельзя уезжать, нельзя остров бросать!
— Почему?
— Потому, что это преступление. Мне кажется, они только этого и ждут. Если нас здесь не будет, Большой Уссурийский целиком отдадут китайцам. А это значит, что Китай будет уже прямо вот здесь, у нас, в Хабаровске.
Большой Уссурийский сегодня — обломки кораблекрушения. «Пьяные» заборы, облупившаяся краска, промороженная, застывшая грязь, проржавевшая лодка на улице, брошенные дома, замерзшая амурская вода на задворках. На высоком песчаном берегу — автобусная остановка, на которой летом ждут теплоход. На ней краской: «Уходить нельзя остаться». Задачка по пунктуации решена: кто-то поставил три восклицательных знака после «нельзя». А кто-то другой зачеркнул «нельзя остаться». Рядом: «No pasaran!» — это приписали добровольцы.
Дальнейшая судьба Чумки неизвестна. Ликвидировать или восстанавливать? Власти сказали: решение будет принято весной. По доброй традиции, упустив из виду, что на острове живут люди, каждому из которых ответ на этот вопрос нужно знать уже сегодня, сейчас.
Всего семь домов в поселке признали пригодными для проживания, но только после капитального ремонта. Деньги на который людям, разумеется, еще не выплатили, и неизвестно, когда выплатят. На каком основании их признали «пригодными» — тоже непонятно.Деревянный дом шестьдесят какого-то года постройки. Плесень, почерневший, напитавшийся водой брус, сумасшедшая влажность. Воды здесь было больше чем по пояс. Я в гостях у Надежды Францевны, местного врача. Дом признан «пригодным». И ей придется в нем зимовать вместе с сыном. Ему не выделили место в пункте временного размещения даже в пик паводка. Он месяц жил в машине.
— Мне не на что делать здесь капремонт. И непонятно, надо ли. На следующий год опять обещают паводки. Отремонтируешь — затопит. Или так: отремонтируешь, а остров… расселят.
— Это все потому, что они нас отсюда выселить хотят! — Светлана, владелец местного магазина, живет на острове с рождения, здесь жили ее родители, деды и бабки. Летом магазин, естественно, затопило, и теперь она ведет торговлю прямо в квартире на первом этаже многоквартирного дома. Который, кстати, признан «непригодным». — Я отсюда не уеду: это моя земля. Те, у кого есть деньги и кто хочет остаться в Чумке, уже сделали ремонт в своих не подлежащих восстановлению домах. Не нужно за нас решать: мы сами все решим.
Последние месяцы остров живет слухами. Если хотят расселять, то зачем признали пригодными 7 домов, выделили деньги на ремонт школы? Если не хотят, зачем признали непригодным все остальное жилье, ведь вести здесь новое строительство нельзя — одна жительница получила письмо за подписью полпреда с таким запретом. Значит, остров все-таки отдадут Китаю? Или Москве? Вот выделили деньги на промеры речного русла… Углублять собираются, менять русло — или что? И мост построили — явно же не для жителей Чумки. Москва выиграла какой-то конкурс по Уссурийскому (расшифровываю: московская компания выиграла тендер на создание концепции развития Большого Уссурийского — здесь хотели строить туристско-рекреационную зону, так же как китайцы сейчас строят на своей половине). Значит, Москве?..
Но чтобы все это увидеть, до Чумки еще надо доехать. После моста есть несколько километров приличной дороги — по гребню дамбы, защищающей от наводнений совхозные земли. А дальше — поля. Выбирай направление — оно и будет дорогой.
Остров изрезан заболоченными протоками. Объехать их невозможно. Ваня включает «Рамштайн».
— Вот и скажи после этого, что моей машине 23 года! — Ваня перекрикивает музыку и грохот канистр в багажнике.
Мне кажется, что еще чуть-чуть, и на очередной кочке я пробью головой крышу, и в машине появится люк — как в настоящем танке.
Ване уже несколько раз звонила жена.
— Как она относится ко всему этому, к твоим поездкам сюда?
— Ничего, привыкла.
Он приехал на Большой Уссурийский чуть ли не первым теплоходом, когда после наводнения возобновили навигацию. Посмотрел и понял: надо помогать. Поднимать заборы, выгребать грязь, выносить мебель, сушить дома. С другими добровольцами, входящими в их маленький спасотряд, познакомился на строительстве дамб в Хабаровске. — Это затягивает. — Молчит несколько минут, вспоминает. Потом продолжает: — А я ведь их просил пустить меня на мост до официального открытия: объяснял, что нужно срочно дома сушить, что потом придут морозы, и делать это станет в разы сложнее.
— Пустили?
— Нет.
Опять молчит.
— Понимаешь, на острове остались нормальные люди… Ненормальные, те, что не хотят работать, пьют, — сбежали сразу же. В пунктах временного размещения хорошо. Одели, обули, кормят, работать не надо, жилье дадут. А те, которые хотят что-то делать, жить нормально, дома восстановить, — остались. И им нужно в этом помочь.
Средств на помощь катастрофически не хватает. Через Российский союз спасателей удалось достать тепловые пушки и кондиционеры-осушители. Деньгами немного помог Красный Крест и Церковь Иисуса Христа. Но этого мало. Одна поездка меньше, чем в 5 тысяч рублей, не обходится. Но бывает, что их нет. Тогда добровольцы едут на свои.
— Знаешь, я иногда думаю: может быть, мне все это приснилось? Неужели и правда было — воды по грудь, на лодках по улицам, родители на чердаке, затопленная школа, а потом — Москва: Красная площадь, Воробьевы горы…
Директор школы Ольга Михайловна задумывается на секунду, но тут же сама отвечает на свой вопрос:
— Да нет, все это было, конечно. А то как бы еще дети Москву увидели?
Детей отправили на экскурсию в столицу только благодаря наводнению.
Ноябрь. Пьем чай на кухне в квартире сына Ольги Михайловны в Хабаровске. Свое жилье на Большом Уссурийском она еще не восстановила: нет ни времени, ни денег. Зато школу добровольцы уже почти просушили.
— Думаю, все будет нормально, — говорит Ольга Михайловна. — Деньги на ремонт школы выделили. В следующем году будем принимать учеников. Я надеюсь.
Потом — несколько часов воспоминаний о летних событиях.
— Кстати, совсем забыла сказать… Помнишь деда-отшельника, который на крыше все наводнение просидел: ничего не ел, только воду пил и молился?
На время паводка дед стал местной достопримечательностью, всем журналистам о нем рассказывали.
— Так вот, уехать его все же уговорили. Он согласился, но с условием: чтобы его рядом с водой поселили. Вода, говорит, нужна рядом, с рекой надо общаться. Пообещали, конечно. Сняли с крыши и отвезли в пункт временного размещения в Хабаровск — о воде и думать забыли. А он взял и умер через несколько дней. Вот так.
Хабаровский край — Москва Фото Маргариты РОГОВОЙ
Справка «Новой»
Крупный речной остров. Площадь — 340 плюс-минус 10 квадратных километров, в зависимости от уровня Амура.
Долгое время Большой Уссурийский, как и десятки других островов на советско-китайской границе, оставался ничьим. В 1969 году произошел вооруженный конфликт между советскими пограничниками и китайскими военными на другом острове — крошечном Даманском на реке Уссури. Погибло более 800 человек. После этого на Большом Уссурийском был создан мощный укрепрайон.
В 2008 году был подписан протокол по демаркации границы между Россией и КНР по рекам Аргунь и Амур. Половина Большого Уссурийского и соседний остров Тарабаров были окончательно переданы КНР.
Последние 5 лет Китай активно осваивает свою половину Большого Уссурийского, на которой должен быть построен крупный туристический центр. Уже в 2012-м (на год раньше России) КНР объявила об открытии автомобильного моста на китайскую часть острова.
Российские власти также приняли решение о создании на Большом Уссурийском рекреационной зоны. Однако, несмотря на это (по плану на острове должны появиться гостиница, аквапарк, площадки для активных видов спорта, территории для охоты и рыбалки), до настоящего момента реализованы только планы по строительству моста, который, по замыслу чиновников, должен сделать остров более привлекательным для инвесторов.
