Петр Саруханов ни на кого не похож, в первую очередь — на себя. В отличие от других мастеров острой графики, он не ограничивается ни собственным языком, ни авторским алфавитом. Его дар — самый редкий в изобразительном искусстве: непредсказуемость. Иногда мне кажется, что он сам за собой с интересом подглядывает, желая узнать, каким окажется замысел и во что он выльется. Неожиданная и лаконичная, каждая работа разит наповал и является молниеносно.

Похоже, что Саруханов, словно Таль, лучше всего играет в цейтноте. В его опусах чувствуется тот блеск внезапного, а не вымученного остроумия, которое мы ценим у других мастеров этого уникального жанра, вроде Бахчаняна или его первого кумира Магритта. Как их коллажи, произведения Саруханова ни в коем случае нельзя считать карикатурами. Созданные на злобу дня, они легко выходят за его пределы. Придав сиюминутному монументальные черты, Саруханов отрывается от газетной страницы и актуального повода, чтобы и вторить контексту, и конкурировать с ним. И еще. Его лучшие работы не зависят от масштаба: любую можно увеличить до трехэтажного плаката или уменьшить до почтовой марки.

Надеюсь, теперь понятно, почему я считаю одной из самых больших удач моей 40-летней литераторской жизни встречу с Сарухановым на полосах «Новой». Затаив дыхание, я предвкушаю его рисунок к моему эссе, ибо Саруханов не иллюстрирует текст, а обнажает его скрытую и от автора подноготную.

Спасибо, Петр, от нас обоих!

Александр Генис