Именно с петровской рекрутчины и до нынешнего времени военная солдатская повинность в России — ненавистное для большей части народа тягло. В армию «забривают», в царское время так вполне официально наказывали студентов за вольнодумство. Ситуация с комплектованием Вооруженных сил в России сегодня уникальна: практически нигде в мире, тем более ни в одной сравнительно развитой стране, нет такого массового уклонения от службы. В советское и в царское время эффективный полицейский надзор и жесткие законы обеспечивали явку вне зависимости от желания подданных, но в насквозь коррумпированной РФ с открытыми настежь границами и невиданной прежде свободой передвижения в армию отправляются служить фактически добровольно.
Власти пытаются уже более 20 лет как-то сохранить не работающую в новых условиях советскую призывную систему не таской, так лаской. Сначала скостили срок до одного года (мол, всего-то, перетерпеть можно). Теперь вот дальнейшая гуманизация с «элементами шведского стола», а также с рекламно-пропагандистскими научными и спортивными ротами. Но кардинальных перемен в общественном поведении не заметно: 300 лет ненавистной рекрутчины, солдатчины и дедовщины оставили глубокие раны.
В недавней статье начальник Генштаба генерал армии Валерий Герасимов пишет, что поступают в вузы и получают отсрочку от призыва ежегодно 530 тысяч парней. После выпуска почти все они по закону должны отслужить год срочной, поскольку военные кафедры или учебные военные центры есть только в 72 вузах (7% от общего числа). Но реально после вуза служат только 10% выпускников, что Герасимов полагает недопустимым: нужны, мол, дополнительные людские мобилизационные резервы, «своего рода второй фронт, который придет на помощь Вооруженным силам в чрезвычайный период», а народец разболтался и уклоняется.
Наш Генштаб не только постоянно использует терминологию Второй мировой («второй фронт»), но живет в том времени и планирует оборону страны по лекалам семидесятилетней давности. Однако решить проблему студентов-уклонистов по-прежнему палкой сейчас не выходит, и Герасимов предлагает чудесное гуманное послабление, опираясь на указание Владимира Путина: чтобы студенты проходили военную подготовку во время учебы и получали военно-учетные специальности (ВУС) после специального экзамена и военных сборов. При этом формально число военных кафедр увеличивать не предполагается, но существующие станут обслуживать сразу несколько вузов. Еще одно отличие от прежней практики: многие студенты получат не офицерские, а солдатские и сержантские звания. Студенты проведут в казармах всего-то несколько месяцев во время сборов, но потом законно смогут поступать на госслужбу, как отбывшие срочную по призыву. Генштаб же получит искомый людской мобрезерв — все в выигрыше.
Герасимов особо подчеркивает необходимость военной подготовки резерва медиков и авиаторов, что разумно, поскольку их, как и водителей грузовиков и автобусов, можно использовать в военных целях, не особо переучивая, и на родной технике. В Норвегии, например, пилоты многочисленных частных транспортных вертолетов, обслуживающих нефтяные и газовые платформы в море, могут быть мобилизованы вместе с машинами в рамках программы «народной обороны» (в случае враждебного нападения или стихийного бедствия). В США большая часть армейских офицеров и специалистов выпускается гражданскими вузами по контракту с Пентагоном, хотя основа высшей армейской элиты — выпускники Вест-Пойнта.
Но российская система мобподготовки уникальна. Чтобы принести хоть какую-то пользу в современной войне, резервисты должны каждый год призываться на сборы и переподготовку на несколько недель (до месяца), как в Израиле или в национальной гвардии США. Если реже, то худо. В декабре 1979 года, во время советского вторжения в Афганистан, дивизии Туркестанского ВО были развернуты по штатам военного времени, но многие резервисты сразу разбежались, поняв, что их отправляют на войну, а поскольку военного положения объявлено не было, применить серьезные санкции было невозможно. Доразвернутые мотострелковые части оказались недееспособны и были вскоре выведены.
В советское время резервистов хоть иногда призывали, а после 1991-го — практически ни разу. Не было мобилизации ни в одну из чеченских войн, хоть живой силы постоянно не хватало, потому что все знают — никакого обученного резерва в России нет. Предложения генерала Герасимова по мобподготовке студентов — бессмысленный перевод денег и ресурсов, если их потом каждый год вновь не призывать. Но в насквозь коррумпированной стране — это нормально. Людской мобрезерв существует только на бумаге в секретном плане обороны РФ, но оружие, технику, припасы, обмундирование, зимние башмаки без носков и прочее для него реально закупают, хранят и ремонтируют за счет гособоронзаказа. Поскольку почти все это добро будет по истечении сроков хранения списано в утиль, то воровать можно по-царски.
В этом уникальная неповторимость российской цивилизации: чем больше в стране оборонный бюджет, тем слабее Вооруженные силы. Как учил Салтыков (Щедрин): «Во всех странах железные дороги для передвижения служат, а у нас сверх того и для воровства».
