В Мосгорсуде вновь началось рассмотрение уголовного дела об убийстве Анны Политковской. В прошлом году процесс был сорван из-за самороспуска коллегии присяжных. Новое жюри отобрали быстро, однако первый же день заседания — 27 января — принес дурные вести: не явились сразу 5 основных присяжных. Об этом судья Павел Милехин сообщил как-то мимоходом, даже не уточнив, по какой именно причине они не пришли, — просто, мол, известили суд, что не могут принимать участие в деле. Причину попросил узнать адвокат Мурад Мусаев, но в своем порыве поддержан не был. Во всяком случае, так и осталось непонятно, будет ли выяснять суд данное обстоятельство или нет.

Выбывших присяжных заменили запасными, которых теперь в итоге осталось всего 7. А в остальном — все повторилось: прокурорам Борису Локтионову и Марии Семененко для новой коллегии вновь пришлось оглашать уже ранее оглашенную фабулу обвинительного заключения. Из слов гособвинителей следовало, что Анну Политковскую убили 7 октября 2006 года в подъезде дома на Лесной улице из-за ее профессиональной деятельности; что сидящий на скамье подсудимых Рустам Махмудов был киллером; два его брата, Джабраил и Ибрагим, вели за «объектом» слежку; их дядя Лом-Али Гайтукаев и бывший сотрудник РУБОПа Сергей Хаджикурбанов — организаторы убийства. Упоминался как еще один организатор и уже осужденный бывший начальник отделения 4-го отдела оперативно-поискового управления ГУВД Москвы подполковник Павлюченков.

«Аквариум» традиционно вину не признавал; адвокаты, в первую очередь Мурад Мусаев (представляет интересы Джабраила Махмудова), в своих вступительных речах говорили о том, что «дело сложное, здесь переплетены правда и ложь»; что в течение 7 лет следствие так и не смогло «распутать клубок»; что Политковская была «отслежена и убита» «профессионалами высокого класса в ходе оперативной комбинации», а никак не сидящими на скамье подсудимыми. Адвокаты, число которых стремительно растет, скорее всего, имели в виду так называемых «топтунов» — сотрудников милиции, подчиненных Павлюченкова, которые тоже следили за журналисткой, но на скамье подсудимых действительно почему-то не оказались.

Одним словом, вся вина за убийство с обитателей «аквариума» перекладывалась на неустановленных «третьих лиц». Правда, при этом не объяснялось, как так получилось, что, согласно биллингам, Джабраил и Ибрагим Махмудовы околачивались на Лесной в течение нескольких дней перед и в день убийства 7 октября — как раз в те часы, когда к своему дому подъезжала Анна Политковская.

Прокуроры же то и дело выражали негодование поведением адвокатов, «вводящих присяжных в заблуждение»; судья то и дело делал адвокатам замечание, те спорили, волну негодования молниеносно подхватывал «аквариум» и… суд опять превращался в балаган, как и на предыдущем процессе.

— Почему меня называют убийцей?! — кричал Рустам Махмудов.

— Сядьте на место, — как всегда, словно извиняясь, тихо требовал судья.

— Как вы со мной разговариваете? — отвечал ему подсудимый, словно он и был судьей. — Я вам что, отец родной?!

И судья опять просил присяжных покинуть зал на время разборок. Это было именно то, чего опасались потерпевшие и их адвокаты: в очередной раз судебное следствие дробилось на маленькие невразумительные кусочки, и нить событий теряли и присяжные, и пресса.

В последующие два дня прокуроры допросили дочь Анны Веру, которая в третий раз за эти годы рассказала, что незадолго до убийства ее мама замечала в подъезде незнакомых людей, а за неделю стало происходить что-то странное с домофоном: «Он переставал работать», «Дверь открывалась сама по себе».

Адвокаты подсудимых подробно расспрашивали про маршрут передвижения Политковской: в частности, про поездки в магазин «Рамстор», что на Фрунзенской набережной. Защита выражала сомнение в том, что в день убийства Анна Политковская там была, очевидно, пытаясь доказать, что 7 октября она могла передвигаться совсем не тем маршрутом, по которому за ней, согласно обвинению, следили братья Махмудовы. Вера на это отвечала, что обнаруженные в маминой машине пакеты с продуктами были именно из «Рамстора».

Новая коллегия присяжных смогла увидеть и переделанный под огнестрел газовый пистолет, из которого застрелили Политковскую, пули, а также гильзы, найденные на месте преступления. Впервые за эти годы прокуратура продемонстрировала присяжным простреленную насквозь одежду Анны и пробитую пулями дамскую сумку.

— Вам показывать? — вдруг обратился прокурор Локтионов к «аквариуму». Те как-то замешкались…

И, наконец, был оглашен протокол следственного эксперимента. Вывод: убийство обозревателя «Новой газеты» было совершено в течение 26 секунд — именно столько времени прошло с того момента, когда Политковская вошла в подъезд своего дома, и до того, как киллер (согласно записям с камер видеонаблюдения) вышел из него. Все, что успела за эти 26 секунд Анна, — войти в лифт, развернуться лицом к дверям, поднять левую руку вверх, чтобы нажать на кнопку этажа. А убийца за это время произвел 5 выстрелов, в том числе контрольный в голову, когда Анна Политковская уже лежала на полу лифтовой кабины…