Казалось бы, с извращенным характером отечественного правосудия давно пора свыкнуться. А не получается. Никак. Вот, с одной стороны, есть дочери чиновников, сбивающие насмерть людей, но получающие отсрочку наказания до достижения их ребенком 14-летнего возраста. Да и наркоторговки иногда попадают под такую милость. А есть такие, как Наталия Забулонова из города Кимры, что под Тверью. 30-летний риелтор. Выполняла заказ клиента по оформлению земельного участка, и одна из сторон сделки обвинила Наталью в попытке мошенничества в особо крупном размере (плюс подделка документов). Ее богатый клиент проходил по делу всего лишь свидетелем, а вот риелтора, маму 6-летнего Данилы и 3-летнего Артема, беременную третьим ребенком, приговорили к 3 годам и 3 месяцам, обязав мотать весь этот срок.
Как только в феврале 2013 года ее поместили в СИЗО Твери (на время следствия оставалась под подпиской о невыезде), Наталья ребенка потеряла, на 12-й неделе беременности. А летом прошлого последовал еще один суд, который все же удовлетворил ее ходатайство о применении отсрочки до достижения младшим сыном 14 лет. Прокуратура, замечу, ходатайство это поддержала (на заседании присутствовал зам областного прокурора господин Красавцев С.А.), поддержали и потерпевшие, и администрация ФКУ СИЗО-1 г. Твери, и представители территориального отдела социальной защиты населения, и уполномоченный по правам ребенка в Тверской области. Женщину отпустили.
Однако спустя 6 дней после вступления решения в силу, возмутился областной прокурор Росинский В.В., заявив, что его подчиненный Красавцев якобы вовремя не получил постановление о применении отсрочки, и потребовал восстановить пропущенный срок подачи апелляции. Восстановили. И тот же Красавцев, который еще несколько месяцев был само благодушие, теперь потребовал Наталью Забулонову вновь заключить под стражу. Основание: ее деяние (к слову, так и неоконченное) представляет «повышенную опасность для общества и негативно влияет на социально-психологическую атмосферу и правопорядок».
15 января 2014 года судья Тверского областного суда Поспелов В.И. сделал так, как сказал прокурор. Он не счел заслуживающим внимание и тот факт, что женщина раскаялась, оплатила штраф; и что УФСИНом по городу Дубна, где состояла на учете Наталия, она характеризуется положительно; и что даже потерпевший отказался от претензий, попросив полностью снять обвинения; и то, что Наталья опять ждет ребенка. Ну а наличие работы, жилплощади, справки о состоянии здоровья, информирующие об угрозе преждевременных родов или очередного выкидыша, — все это вообще для суда было лирикой.
На 33-й неделе беременности ее, «опасную», опять отправили в СИЗО. Причем именно в СИЗО, а не в тюремную больницу.
И никто объяснить этой жестокости не может. Ни родные Натальи, ни Светлана Бахмина, в прошлом юрист ЮКОСа, когда-то оказавшаяся в подобной ситуации, а теперь оказывающая помощь сидящим матерям и их малолетним детям. Бахмина уже дважды информировала аппарат уполномоченного по правам ребенка Павла Астахова об этой ситуации. И никакой реакции — это ведь не с Америкой воевать.
— Я писал Лукину, он предлагал дождаться результатов рассмотрения апелляции. Ну вот мы дождались. Сейчас повторно пишу Лукину, — рассказал мне Тимур, муж Натальи. — Сейчас адвокаты готовят надзорную жалобу в Тверской областной суд. Но в Твери у нас вряд ли какие-то шансы остаются. Надежда только на Верховный суд. Жена чувствует себя, конечно, неважно, у нее последние роды были скоротечные, эти тоже, скорее всего, будут такими же. Еще до Нового года в связи с тяжелой беременностью ей было проведено хирургическое вмешательство. В СИЗО-1 Твери, где сейчас Наташа, нет больницы, там обычные камеры, как для всех. К ней в камеру просто приходит врач и дает лекарства. Акушеров, которые в случае чего могли бы принять скоротечные роды и вовремя убрать установленное в брюшной полости механическое приспособление, нет. А до родов его просто необходимо убрать, иначе или ребенок во время родов погибнет, или Наташа.
Вот выдержки из письма мужа Натальи президенту Путину: «<…> Хочу Вам сообщить, что ее преступление не было совершено против личности и входит в разряд экономических. Оно не было оконченным, и ущерб никому не нанесен. <…> По своему состоянию здоровья она состояла на учете у врача-гинеколога в г. Дубна Московской области и проходила лечение в МУЗ «Дубненская городская больница» с диагнозом «беременность 25 недель, угроза прерывания беременности, отягощенный акушерско-гинекологический анамнез, левосторонняя паховая грыжа». По результатам консультации хирурга рекомендовано плановое оперативное лечение, родоразрешение кесаревым сечением. В связи с проведенным хирургическим вмешательством ей необходимо постоянное наблюдение. <…> Уважаемый Владимир Владимирович, вызывает недоумение такое рвение Прокуратуры Тверской области посадить за решетку раскаявшуюся беременную женщину, мать двоих малолетних детей, невзирая на личность осужденной, ее беременность, состояние здоровья <…>. Мне известно, что действующее законодательство запрещает всякое вмешательство в процесс отправления правосудия. Однако позвольте мне обратится к Вам, как к гаранту Конституции Российской Федерации, я прошу Вас взять под свой личный контроль сложившуюся ситуацию. <…> В настоящий момент существует реальная угроза жизни и здоровью моей жены и еще не родившемуся ребенку».
По словам Тимура, из аппарата президента последовал ответ, что в их компетенцию решение этих вопросов не входит…
Комментирует Светлана БАХМИНА:
Случаи подобно этому, к сожалению, не единичны. Пытаться понять логику суда бессмысленно, ни одна из целей уголовного наказания здесь не достигается. Потерпевшие или не потерпели вовсе или простили, получив (или не получив) возмещение вреда, ущерба государству нет. Напротив, от посадки такой женщины сплошной ущерб государству — надо обеспечить роды в тюрьме, кормить-поить ребенка за казенный счет, дети на свободе или без надлежащего надзора, а то и вовсе на казенных харчах в детдоме.
Одна из основных проблем нашего правосудия — отсутствие справедливости и логики, поэтому граждане от такого правосудия шарахаются или плюют с высокой колокольни. Не успела я прокомментировать эту новость, как пришла аналогичная — дочь моей доброй знакомой получила 2 года 6 месяцев реального срока в одном из московских судов, при этом вред потерпевшим был возмещен, претензий к ней не имели — у женщины на воле 16 летний сын (опасный, как мы все понимаем, возраст) и беременность вторым ребенком. Но кому что суд хотел показать?
Когда шли широкие дискусcии по поводу меня, Шавенковой, Кругловой — стоит ли проявлять снисхождение к беременным женщинам и женщинам с детьми — кто-то категорически не соглашался, уверенно заявляя, что после любых послаблений тут же появятся сплоченные банды беременных теток. Конечно, есть разные женщины, есть разные беременные женщины, но на то и суд, чтобы судить не только по формальным статьям (хотя и они позволяют проявить снисхождение), но и включить в приговор понятие справедливости и общечеловеческой целесообразности. Избирательность, проявляемая по отношению к отдельным людям только добавляет недоверия или откровенного наплевательства на наше правосудие.
Многие смотрят странные передачи, где судья задает правильные вопросы, прокурор пытается разобраться в сути дела, где, наконец, процент оправдательных приговоров в разы превышает реальную действительность, эта сладкая вата застилает многим глаза до тех пор, пока сам не столкнешься с чудовищной реальностью. Что можно сделать? К сожалению, оснований для оптимизма все меньше, но не говорить об этом пока не позволяет совесть.
Вера ЧЕЛИЩЕВА
#
# «Тём, нашу маму подставили!»
Как живется детям без мамы, а родителям — без дочери
Тверская область, Кимры. Правый берег Волги, улица 50 лет ВЛКСМ, типовая силикатная пятиэтажка начала 90-х, прямо напротив устья Кимрки. «Двушка» родителей Наталии Забулоновой. Шкаф-стенка, шкаф-секретер, ковер на стене, швейная машинка «Подольск».
Мягкий, сбивчивый Андрей Васильевич выезжает к беременной дочери в тверской изолятор.
— Что там надо спрашивать?.. — не в первый раз узнает у жены.
— В каких условиях она содержится, можно ли оказать ей медицинскую помощь, — напоминает Любовь Васильевна. — И как быть с питанием: вчера не взяли творог в вакуумной упаковке, а для ребенка это нужно.
Даня (6 лет) с планшетом сидит на софе в тапочках-«щенках», по-хозяйски. Тёма (3 года) совершает забеги от ноутбука, безостановочно показывающего мультики на кухне, до двери в комнату, где Любовь Васильевна рассказывает о Наташином деле:
— Детям мы сразу все объяснили. Ведь срок дали им. Эти мальчики — будущие защитники Родины. Как они потом пойдут защищать Родину, если сейчас эта Родина лишила их мамы?
До ареста Наталии мальчики жили с ней в большой квартире в соседней Дубне. Отменяя отсрочку маме, суд указал, что у ребят «есть отцы». Но папа Дани проживает с семьей (двое детей) в другом городе, а его работа — постоянные командировки. С отъездами связана и деятельность папы Тёмы — он землемер, а на его попечении — больная мать.
— У Наташи очень хорошие отношения и с первым мужем, и со вторым. Они постоянно приезжают. У Дани есть бабушка и дедушка в Клину. Но отправить его туда — значит «разорвать» двух братьев. А Тёма без Дани жить не может, — объясняет Любовь Васильевна.
— Отдайте меня в детдом! — не отрываясь от «Фермы» на планшете, говорит Даня. — Если мамы-то нету.
— Какая бы хорошая ни была бабушка, ребенку все равно нужна мама. За Наташу ходатайствовал УФСИН, они дали на нее очень хорошую характеристику, спрашивали: «Как ты вообще к нам попала?» — рассказывает мама Наташи. — Вся наша кимрская общественность знает, что ее просто-напросто подставили…
— Тём, нашу маму подставили! — кричит убежавший на кухню ребенок. «Ну вот, нахватался», — вздыхает бабушка.
Летом прошлого года Наталия, получив отсрочку, ненадолго вернулась домой. Увидев ее, Тёма только открыл рот и прошептал: «Мама». Три дня так ходил вокруг нее и шептал. А пока мамы не было, Тёма просто перестал говорить. Врач ставил «диагноз»: «Зависимость от матери».
В изоляторе Наташа уже потеряла одного ребенка. Поэтому, выйдя на свободу, решила начать «новую жизнь». О новой жизни стало известно в августе (снова мальчик). В сентябре женщину положили в больницу: угроза прерывания беременности. Выписали 31 декабря. Через две недели отсрочку отменили.
Сейчас Даня ходит в детский сад, а по вечерам — на подготовительные занятия при «музыкалке»: английский, математика, балалайка. Бабушка из Клина занимается с ним музыкой по скайпу. Даня ей «угрожает»: «Бабушка, я тебя сейчас выключу!» Тёма детский сад не посещает: «зависимость от матери» повлияла на его здоровье и развитие. Занимается дома.
— Начал говорить тремя словами. Конечно, ничего не понятно. Например, «желтый» — это «зёпий», — смеется Любовь Васильевна. — Недавно спросил: «Мама де титяс?» В больнице, говорю. «Поехали а мамой».
В июне Любовь Васильевна, начальница кимрской кадастровой палаты, ушла с работы: «Настоятельно советовали». Андрей Васильевич, электрик по специальности, раньше держал свое дело, а сейчас — в основном в разъездах по делу дочери. Доход семьи существенно уменьшился. На помощь пришли «совершенно посторонние люди, куча народу».
— Люди просто несли фрукты детям. Кимрская общественность, казачество, церковь. Пишут на почту: «Нужны ли правозащитники?» Звонят, предлагают посидеть с детьми. Я даже разговаривать с ними не могу, у меня тут же слезы, — не сдерживается мама Наталии. — Это же мой ребенок. Увидела по телевизору: подросток стрелял в московской школе. Первая мысль: довели? Вот и я писала в прокуратуру, президенту. Везде глухая стена. Эти двое детей — песчинка в нашем обществе. Что же такое я должна совершить, чтобы меня услышали и увидели, чтобы им маму вернули?
Наталия сидит в камере, которая считается больничной, еще с двумя беременными арестантками. Все женщины, которые сидели с ней весной, получили отсрочку. Теперь они звонят, спрашивают, как у Наташи дела. Пока не родила…
— Беременность — 34 недели. Только кесарево сечение. Может умереть от болевого шока, если не окажут помощь в течение двух-трех часов… — выговаривает Наташина мама.
На сумку еды, которую родители передают дочери раз в неделю, уходит пять-семь тысяч рублей. В письмах, говорит Любовь Васильевна, Наталия сообщает: порой в изоляторе дают протухшую капусту.
— Мою маму кормят тухлой капустой?! — шестилетний Даня меняется в лице и бросает планшет. — Везите меня срочно в эту Тверь! Я этих врачей выброшу, а поваров сам этой капустой накормлю!
Никита ГИРИН, Тверская область
Комментарий
В пятницу «Новая» попросила Галину Алексеевну МАЛЮТУ, старшего помощника прокурора Тверской области по взаимодействию со СМИ, ответить на один-единственный вопрос:
— Почему в июне 2013 года, когда Наталии Забулоновой давали отсрочку, представитель прокуратуры против этого не возражал, а в июле органы, пропустив сроки обжалования, передумали?
Галина Алексеевна взяла паузу, пару часов, для подготовки ответа, а когда мы созвонились вновь, сообщила:
— Вы знаете, поступили жалобы от родственников по этому уголовному делу. Это жалобы свежие, поступили недавно, буквально на днях. Прокуратурой сейчас проводится проверка, и я думаю, что будет принято решение.
Сказано это было с положительной интонацией. Надеемся, что и решение прокуратуры будет таким же.
