— Расскажите о новой программе?

— Новая программа, если говорить откровенно, старая. Мы даже название не меняли. Идея собрать всех золотых призеров самых престижных цирковых фестивалей мира возникла не вчера, но это сложно: у суперзвезд контракты расписаны на годы вперед. Мы продлили проект «Золотой сезон», пригласив в дополнение к старым новых звезд. И еще в программе тигры, ягуары, пантеры.

— В цирке жалели жирафа Мариуса?

— Конечно. Это просто кретинизм и с точки зрения профессиональной, и с человеческой. Мне когда рассказали, за что его убили, я не поверил сначала, бред какой-то. Беккет отдыхает. У моих европейских друзей тоже не укладывается это в голове. Его убили люди, которые до фанатизма верят в то, что они правы. Как лидеры всех этих правозащитных организаций. И после этого они будут говорить, что это в русских цирках жестоко обращаются с животными.

— Признаться, я не была в цирке с детства. С тех пор все здорово изменилось…

— Само собой! Недаром говорят, что человек ходит в цирк трижды в жизни: в детстве, потом с детьми и с внуками. С одной стороны, цирк должен оставаться прежним, потому что это кусочек детства, самые светлые воспоминания: громкая музыка, море огней, животные, клоуны. С другой — это досуг для всей семьи. Когда человек приходит в цирк с детьми и видит там не то, что помнит, он чувствует себя обманутым. Мы должны давать людям то, чего они ожидают. Я говорю только о Цирке на Цветном бульваре, мы выбрали себе такую философию.

— Думаете, цирк является психотерапией и для взрослого?

— Да, как и любое воспоминание о детстве. Цирк моего детства, 50-летней давности, был совсем другой. Жизнь была серая, все одеты одинаково, не было ни реклам, ни витрин, только первая программа телевидения, она же последняя, газеты, о которых говорить не хочется, фильмы снимали выдающиеся, которые год шли в кинотеатрах по всей стране, и был цирк, который являлся альтернативой всему этому. Естественно, людей туда тянуло. Цирк был на огромном подъеме, даже не важно, что там на самом деле было внутри. Сегодня у людей есть возможность сравнивать развлечения, халтура никому не интересна — и цирк на это отреагировал, поэтому изменился очень сильно. Цирковые представления — это уже не акробаты, не жонглеры, не канатоходцы, это артисты, которые рассказывают свою историю средствами жанров, которыми они владеют. Сейчас к цирку начинают больше относиться как к искусству и, хоть я не люблю этого определения, как к шоу-бизнесу. Но к цирку нет интереса у людей, которые управляют государством. Например, Путин сказал, что «не нужно продавать трусы на стадионах», и сразу перестали, хотя тысячу лет знали, что вещевые рынки на стадионах — нехорошо. Я даже завидую спортсменам: сразу все вычистили, всех выгнали. Стали вкладывать деньги в спорт, сейчас у нас Олимпиада. Все знают, сколько привезли медалей с чемпионата мира по керлингу, а сколько наши артисты привозят из Монте-Карло, Парижа, Китая, не знает никто.

— А сколько?

— Очень много. Сейчас уникальная ситуация. Впервые за всю историю фестиваля в Монте-Карло — а это, считайте, цирковые Олимпийские игры — обе золотые медали ушли в Россию, плюс «серебро» и «бронза». Говоря на спортивном языке, мы всех порвали. Еще две золотые медали на фестивале в Масси (Франция). То есть мы — лучшие в мире. И можно гордиться не только спортсменами, истребителями, танками, но и артистами цирка.

— Как сегодня артисты попадают в цирк?

— Остались, слава богу, династии, многие приходят из спорта. Хорошие цирковые школы в Череповце, Марксе, в Казани, Ижевске. На Западе огромное количество цирковых школ. Только в Иль-де-Франс навскидку их штук 50. Учат жонглированию, воздушной гимнастике, эквилибристике. Цирк воспитывает людей смелых, сильных и культурных. У русских экстремизм и в политике, и в спорте, и в любви, и в цирке тоже. У нас во всем соседствуют безбашенность и одухотворенность. Мне тут недавно один математик письмо прислал: познакомьте с полетчиками, мне надо понять, по каким формулам они вычисляют траекторию полета. Но это же все в кончиках пальцев! Такое дается только репетициями, только трудом, по нескольку часов в день всю жизнь. К 35–40 годам циркачи, естественно, уже пенсионеры: поломанные позвоночники, порванные «ахиллы», разрушенные мениски, ребра… Профессия такая.

— Как частная компания вы ощущаете давление конкурентов?

— Артистов воровать пробовали, но мы разобрались. Если показать силу, тебя начинают уважать. Нас уважают. Хотя мы никого в лес не вывозили, за ноги не подвешивали. Недавно мы открыли маленькое представительство в Париже, и у меня на автоответчике там до сих пор висят сообщения с угрозами: «Мы вас закроем, мы вас сожжем, как артистов ваших покупали за копейки, так и будем покупать». Советский цирк всегда знали, но мы потеряли бренд в 90-е. И сейчас я свои силы и средства вкладываю в то, чтобы былой авторитет вернуть. На свой страх и риск провел гастроли в Европе. В моей любимой Франции мы все испытали: саботаж, вредительство, наезды… Справились. Отработали в Бордо, Авиньоне, Страсбурге и Париже. Московский цирк Никулина там — корабль из космоса. Французская публика очень консервативна.

— А как русский цирк принимают на Востоке?

— Гастроли в Японии проходят каждый год уже 12 лет. Сдвинуть японца с места очень сложно: нужен советский цирк, ничего другого. Сами японцы говорят, что культура Японии — это положение гвоздей в доске. Все забиты по шляпку, а если кто-то вылезает, ему бьют молотком по башке, чтобы был таким же, как все. Обязательно в любой программе должны присутствовать медведи, группа гимнастов, джигиты и воздушные полеты — это канон.

— Как оцениваете недавно подписанную президентом концепцию развития циркового искусства России?

— Это как лозунг на доме: «Боритесь за технический прогресс!» Все правильно, но возникают вопросы: «С кем бороться?», «Куда бежать?», а главное — «Кому бороться?». «Надо развивать цирк!» Надо, конечно. Но в концепции нет главного: когда и кем это будет сделано, на какие деньги и что за этим последует. Ничего не поменяется, пока не будет конкретной ответственной команды.

— Какие нужны изменения, чтобы цирк в России ожил?

— Должен измениться Росгосцирк — рудимент советской системы, которая работала в условиях директивной конструкции. При советской власти цирки дотировались на 100%, но государство получало всю прибыль с билетов. Сегодня государственные цирки получают деньги и от власти, и от зрителя. Система не организована для работы. И никто не может разобраться, на что государство дает деньги. На новые номера, животных? Но вот в цирке лампочки перегорели — так возьми из своей прибыли и купи новые. Они до сих пор руководствуются логикой «нам все должны». А Росгосцирк, считай, министерство цирка, — как старая машина, которой можно и руль поменять, и колеса, она все равно никуда не поедет. Ему дают 50 миллионов долларов — не бог весть какие деньги, но и с ними можно многое сделать.

— Пробовали выступать с инициативами?

— Я вякнул однажды, что цирки можно раздать собственникам, — что тут поднялось, я же торгую телом России просто! Сейчас целая война идет, отдавать Краснодарский цирк и Владивостокский в частные руки или не отдавать. Хорошо, не отдавайте собственникам, сдайте в аренду: пусть инвестируют и получают прибыль. Некоторые губернаторы и мэры готовы помогать своим циркам, но по закону не имеют на это права, цирки в федеральной собственности. Нецелевое расходование средств получается. Ну, поменяйте закон! Должно быть всероссийское цирковое агентство, которое владеет цирками, номерами и представляет собой главного игрока на цирковой бирже, к которому приходят продюсеры и нанимают артистов. Вот тогда это может работать.

Мне грех жаловаться, мы сидим на Цветном бульваре, своим бастиончиком. Когда я выступил на коллегии в Министерстве культуры, меня так и спросили: «А вы-то куда лезете?» Мне-то в принципе ничего, просто мои папа с мамой жизни на это положили. Они говорят, мол, «он вообще во Франции живет, ему дела нет». Но я русский и занимаюсь развитием цирка своей страны.

Александра СОЛДАТОВА