Коллекция, собранная промышленником и коллекционером, а также президентом Европейского еврейского конгресса Вячеславом Кантором, охватывает конец ХIХ века и простирается чуть ли не до наших дней. Это в основном авангардное искусство, пропущенное через призму художников-евреев, этих «безродных космополитов», у которых отечество оказывается не в реальном географическом пространстве, а в душе (как выразился Марк Шагал в своих стихах, ставших девизом выставки).
И все же, если присмотреться к авторам Вячеслава Кантора, то это будут евреи — пусть отдаленно, но связанные с Россией. Пожалуй, только у Модильяни итальянские корни, но даже Люсьен Фрейд через своего знаменитого деда имел предков из Галиции.
Возникает впечатляющая панорама российско-еврейского искусства ХХ столетия. Общее впечатление поразительной ясности, энергетического напора, конструктивной продуманности. Практически все собранные в коллекции художники ловят какое-то потаенное и ускользающее мгновение человеческого бытия — его глубинной сосредоточенности, полуобморочного экстаза, вдохновения, фантазий, бурных или затаенных чувств…
Проваливающийся в сон герой Люсьена Фрейда («Засыпающий Ги», 1981—1982). Или невероятно сосредоточенный персонаж Марка Ротко (1939). Тут и магические «головы» Михаила Шварцмана, глядящие милосердными глазами иконных богородиц («Стакан воды», 1957). Или решительным взором созерцающий нас с холста персонаж Владимира Вейсберга («Портрет Алика Гинзбурга (в гипсе)», 1960). И фальковский персонаж, скрючившийся в кресле, обладает каким-то невиданным знанием о человеческих чувствах.
Никакого быта! Никаких семейных сцен! Но и никакого воздуха войны, грозных предвестий общей гибели, излома, сюрреалистического ужаса. Нет и сухой «талмудической» учености, ухода в мистику. Это мир проясненный, но со своей тайной глубиной. Мир, удивляющий человеческой сложностью, разнообразием чувств, их спонтанной силой. Человек дан не в перспективе кровавой истории, а как бы перед лицом божества. В своей неотменяемой сути.
Вот что увлекает собирателя — парадоксальный, тонкий, вибрирующий и совершенно загадочный человеческий микрокосм.
И везде на этих холстах много света, сияния, красочного свечения. Эта легкость и сияние призваны передать ощущение преодоления земных катастроф, пространства и времени, да и самой смерти. Человек, несмотря ни на что, все равно на планете Земля остается. И не перестает удивлять.
Вера ЧАЙКОВСКАЯ