Империалистический реванш — странное время: между эросом и танатосом бьющийся за права русских в Украине ограниченный контингент выбирает танатоса (в отличие от О.И. Бендера, который между «паном и пропал» выбирал пана, «хотя он и явный поляк»). В трудные для родины или империи, пусть и существующей в воображении одного человека, минуты возникает вот эта дихотомия — patria o muerte, родина или смерть. Допустимая в ситуации настоящей войны и подлинной защиты родины, она становится всего лишь циничной пиар-технологией в мирное время, отмеченное волей к власти и переизбранию в 2018 году одного человека.

В годы беспросветного застоя, в эру дворников и сторожей («Алкоголизм, хоть имя дико», Сергей Гандлевский) сооснователь группы «Аквариум» Анатолий Гуницкий сочинил вот это, отдающее не цыганщиной, но обэриутством: «Друзья, давайте все умрем — / К чему нам жизни трепетанье? / Уж лучше гроба громыханье, / И смерти черный водоем». Время располагало к жонглированию смыслами, на Чистых прудах, где ничто еще не предвещало заселение туда «Новой газеты» и протестных митингов, комсомольские патрули отстригали хиппарям «хайр»… словом, это время, благодаря тому что оно остановилось, было по-своему уютным. И можно было попЕвать себе про смерть, попИвая омерзительное болгарское вино «Медвежья кровь», твердо зная, что будущего нет. Кто ж знал, что придет Горбачев и вдруг выяснится, что «ветер века, он дует в наши паруса».

Но не в этом дело. Недавно адвокат Виолетта Волкова разместила в своем твиттере призыв к протестующим: «Прошу вас, сделайте завтра так: привлекайте внимание, упирайтесь, кричите антиправительственные лозунги… Пусть хоть раз рапорта совпадут!»

То есть: друзья, давайте все умрем, назло бабушке (полиции) отморозив уши.

В чем, собственно, целеполагание? Свергнуть политический режим? Не получится. Спровоцировать власти на репрессии, на ожесточение? Это — да. Увлечь энтузиастов и неофитов протестного движения его формой, «романтикой» тюрьмы, а не содержанием? Безусловно.

Нормально ли, что к таким действиям подстрекает адвокат? Решительно ненормально.

Психологически желание выйти на площадь абсолютно естественно. Менее объяснимо стремление непременно оказаться в автозаке. Но и оно мотивировано тем, что попадание в руки «космонавтов» — способ обратить внимание на проблему и на то, что протестное движение — все-таки массовое. Но иногда это превращается в самоцель — при невозможности достижения цели.

Самосожжения Яна Палаха не получается. Получается выбрасывание китов на берег.

Протест — не игра, хотя в нем исторически, еще с 1960-х годов, присутствует многое от игровой природы, от эстетики комического, точнее, трагикомического. Но иногда под булыжниками, вопреки поговорке мая 1968-го, обнаруживается не пляж, а голая глупость, которая даже хуже, чем провокация. Если нужно добиться результата — что-то изменить в стране — это не метод. Это антиметод. С антирезультатом.

«Раздраженные городские слои» становятся мясом для наращивания харизмы уличных вождей, которые теперь и на улице-то не появляются. Ради кого эти жертвы — ради лидеров, которые лидерами так и не стали? Ради дискредитации протестного движения? Посмотрите на этих фриков — и эти люди запрещают нам ковырятся в носу? Мы воруем, но мы же и родину любим — а они? «Выкрикивают антиправительственные лозунги».

Есть выборы, есть движение наблюдателей, есть муниципальные депутаты, есть правозащитные организации, есть гражданское общество. А есть добровольная сдача в автозаки, киты, выбрасывающиеся на политический берег, которых собирает равнодушная береговая охрана. Эффективность ноль, весь пиар — вождям и адвокатам.

На демонстрацию 25 августа 1968 года никто специально никого не тянул — каждый решал для себя сам. При полном понимании того, что будет не просто автозак (кагэбэшная «Волга»), а срок. В своем выдающемся последнем слове 11 октября 1968 года Лариса Богораз сказала, что частично сожалеет о случившемся. Почему? Потому что на скамье подсудимых оказался совсем юный Вадим Делоне, «характер и судьба которого еще не определились и могут быть искалечены лагерем». «Остальные подсудимые — вполне взрослые люди, способные сделать самостоятельный выбор, — продолжила Лариса Иосифовна. — Но я сожалею, что талантливый, честный ученый Константин Бабицкий будет надолго оторван от семьи и от своей работы».

Вот это — ответственная позиция. Каждый принимает решение сам. А не по призыву адвоката — что само по себе оксюморон. Дело адвоката — защищать, если что. А не подстрекать к «подвигам».