О деле главы подмосковного поселка Андреевка Владимира Соломатина «Новая газета» писала уже дважды (см. № 102 за 2012-й и № 24 за 2013 год). После того как в мае 2013 года Соломатин был освобожден из-под стражи, интерес к этому делу ослаб: в таких случаях суды обычно выносят приговор «по отбытому», что фактически подменяет оправдание. Но 25 декабря 2013 года судья Солнечногорского райсуда Ирина Данилина огласила меру наказания Соломатину за взятку — 5 лет и 6 месяцев, из которых 15 месяцев он уже отбыл в СИЗО. Только 12 марта 2014 года, когда глава поселка уже вовсю мотал новый срок, судья Данилина подписала приговор. С момента оглашения до подписания произошло два важных события.
26 февраля Басманный суд Москвы взял под стражу двух генералов МВД по обвинению в провокации взятки. С этим скандалом была как-то связана и отставка начальника ГУВД Московской области Николая Головкина. Речь как раз о подмосковной полиции: оказывается, статья 304 УК РФ о провокации взятки, то есть о приеме, весьма распространенном в ее практике, все-таки действует? Как интересно.
Тем более что 17 февраля другая судья из соседнего Химкинского района осудила некоего Максима Заболотного всего-то на 4 года за угон с целью хищения 19 автомобилей летом и осенью 2012 года. Именно он, Заболотный, принесший взятку подчиненным Соломатина под контролем полицейских из Солнечногорска, стал главным свидетелем обвинения. Это про него Данилина написала в приговоре: «Судимость не лишает человека возможности принимать участие в проведении оперативно-разыскных мероприятий и не свидетельствует о его заинтересованности».
Это была еще прежняя судимость: условный приговор был вынесен Заболотному в сентябре 2011-го (в разгар оперативной комбинации против Соломатина) за избиение сотрудника ГИБДД, остановившего его на машине с перебитыми номерами. Судья Данилина цитирует оперуполномоченного «ОЭБиПК ОМВД» (не будем расшифровывать, ибо бессмысленно) по Солнечногорскому району, который охарактеризовал Заболотного как «человека с активной гражданской позицией, который самостоятельно, на свой страх и риск приносил в отдел информацию». Информация шла в дело: по заявлениям Максима Заболотного и его отца до Соломатина было возбуждено еще десяток уголовных дел, они же постоянно участвовали в следственных мероприятиях «ОЭБиПК» в качестве понятых.
Второй приговор Заболотному за 19 угонов, как и первый, где также фигурируют ГИДД и перебитые номера, — указывает на несколько иной род деятельности, нежели та роль, в которой он предстает в приговоре Соломатину (директор некоего ООО, коммерсант). Это профессиональный угонщик, по смежной специальности — провокатор «ОЭБиПК», где, как приходится предположить, были хорошо осведомлены и об основной «профессии» Заболотного.
Судья Данилина, сведя для этого несколько абзацев приговора к обезличенной форме, ни разу не упомянула фамилию того оперативника, связью которого был Заболотный: майор В.Н. Демчук. Участок земли, под предлогом операций с которым предлагалась взятка, принадлежал тестю майора, курирующего также районное отделение Росреестра.
Проблема, которая, видимо, встала перед судьей Данилиной, заключалась в том, что в деле Соломатина далеко не все в порядке с доказательствами. Тех читателей, кто хочет узнать подробности, отошлем к двум предыдущим публикациям об этом деле. Однако судья Данилина вовсе не имела законных оснований задерживать на два с половиной месяца изготовление и вручение приговора. В уголовном процесс это ноу-хау, очень опасное с точки зрения прав подсудимых и осужденных: так можно просидеть и очень долго, не имея возможности обжалования, и даже не понимая, за что.
Законом от 6 декабря 2011 года, принятым, по-видимому, по следам приговора по «второму делу ЮКОСа», над которым судье Данилкину (Данилина по странному совпадению — почти его однофамилица) пришлось потрудиться, статья 241 УПК РФ «Гласность» (!) была дополнена частью 7. С тех пор допускается прилюдно оглашать лишь вводную и резолютивную часть приговора в случае, в том числе, «рассмотрения дела о преступлениях в сфере экономической деятельности».
Но, во-первых, само изъятие из «гласности» для экономических дел с точки зрения равенства перед судом выглядит сомнительно, хотя эта тема — для Конституционного суда. Во-вторых, — и этого судья Данилина не могла не видеть — взятка относится к категории должностных, а не экономических преступлений. Наконец, в-третьих, приговор, пусть даже он оглашен не полностью, в любом случае должен был быть написан и доступен, по крайней мере, для защиты — а его же не было!
В предыдущих публикациях мы приводили две возможные версии возникновения «дела Соломатина». Первая из них была связана с обнаружением на территории муниципального образования «Андреевка» поляны размером 72 гектара, когда-то используемой под сельхозугодия Академии медицинских наук, а ныне пустующей. Риелторы подсчитали цену вопроса: в случае распродажи участков, нарезанных под коттеджи, она составит около 2 млрд рублей. Соломатин сообщил в прокуратуру о том, что на этой поляне, земельный статус которой отнесен к сельхозугодиям, таинственным образом появились какие-то кадастровые номера участков по 15 соток.
Учитывая отношения майора Демчука с Росреестром, а также тот факт, что на его тестя и родню, наряду с уже упомянутым, был зарегистрирован еще не один десяток участков, — эти разоблачения Соломатина могли образовать мотив для провокации против него в 2011 году. Но после того как Соломатин был освобожден под залог (возможно, и вследствие публикаций в «Новой газете») и дело шло к приговору «по отбытому», привлекать к нему внимание жестокой посадкой было бы невыгодно как раз «ОЭБиПК».
Вторая версия связана с ЗАО «Хоккейно-футбольный клуб «Россия», которое было основано в 90-х годах неким Михаилом Безруковым, в прошлом тренером. В последние годы это ЗАО в «хоккейно-футбольном» смысле себя никак не проявляло, зато Безруков получил под него в аренду бывшую усадьбу князей Голицыных и два оставшихся от нее флигеля, выкупил землю, к которой затем с разрешения Солнечногорской администрации присоединил еще один участок. Получилась усадьба с постройками площадью около 4 га с пролегающей посредине дорогой общего пользования.
После этого Безруков огородил усадьбу забором, перерезав дорогу в Дедёшино (название усадьбы и деревни вокруг). Глава Андреевки Соломатин в этом конфликте встал на сторону жителей: весной 2011-го он подписал иск к ЗАО в арбитражный суд. В ночь на 27 сентября (эти даты также совпадают с инициацией «дела Соломатина») пять бутылок с зажигательной смесью влетели в окна кабинета Соломатина и дачи Татьяны Воеводиной, активистки движения за возвращение дороги в Дедёшино.
Опуская детали многочисленных судебных тяжб, можно сказать, что здесь Безруков терпит поражения. Арбитражным судом МО вынесено решение о восстановлении дороги (которая специально была приведена в негодность); после подключения в качестве истца министерства культуры Московской области право собственности «клуба» на землю под памятником также аннулировано судом.
О цене этого вопроса можно судить по тому, что с ходатайством о передаче усадьбы ЗАО (никак, впрочем, его не обосновав) к министру культуры Мединскому обратился член Совета Федерации от Рязанской области Игорь Морозов. Я написал ему письмо, предложив обсудить тему вместе с Безруковым, который при подготовке предыдущих публикаций от встречи уклонился. Но на этот раз ничего не ответил и сенатор, выпускник Краснознаменного института КГБ им. Андропова (сведения с сайта), дважды кандидат в губернаторы Рязанской области.
И такой человек снизошел до того, чтобы интересоваться в областном министерстве культуры сроками доверенности, которая была выдана главой Андреевки Соломатиным какой-то Воеводиной на участие в судах по Дедёшино (не в Рязанской области)? Без активного участия Воеводиной (и особенно в случае разговора с Мединским) судебная инициатива может захлебнуться.
Связывать эти факты — дело служебной проверки. Ее следует начать, на наш взгляд, с вопроса к судье И.Н. Данилиной: что заставило ее в нарушение закона два с половиной месяца тянуть с уже оглашенным приговором?
