«Праматерью» всех революций, по крайней мере в Европе, является первая французская, прозванная Великой и начавшаяся в 1789 году. Она установила своего рода революционый канон, согласно которому политические и социальные перемены ускоряются до тех пор, пока к власти не приходят наиболее радикальные революционные силы. После них — якобинцев, большевиков и прочих — откат к дореволюционным порядкам становится невозможным. Но и сама революция начинает «пожирать своих детей», избавляясь от радикалов. Наступает время умеренных — термидорианцев, пытающихся скрестить завоевания революции и порядок, которого жаждет измученное переменами общество. Иногда, перешагнув — в буквальном или переносном смысле — через трупы умеренных, на сцене появляется диктатор, Бонапарт или Сталин, опускающий занавес над революционным спектаклем. Начинается другая эпоха.
Украине выдали аванс, назвав тамошние события революцией. Но никакого слома системы, общественного уклада там пока не видно — а без этого революций не бывает. Пока что одна группа политиков, причастных к никудышному управлению страной в минувшем десятилетии, насильственным путем сменила у власти другую, правившую еще более бездарно
Без Майдана у них бы это нипочем не получилось, но Майдан — не свершившаяся революция, а революция в потенции. И не факт, что она будет осуществлена. Пока всё идет в другую сторону: возможно, назначение нескольких олигархов губернаторами ключевых областей — шаг политически правильный, но никак не революционный. Революция обычно посылает таких людей если не на эшафот, то в изгнание.
От национал-радикалов с Майдана, потенциальных украинских якобинцев, спешат откреститься все — и новые власти, и Запад, а для России именно радикалы служат главным пропагандистским пугалом. Глеб Павловский в одной из записей в «Фейсбуке» призывает Украину найти «Чистильщика», потому как «революция рождает только помойку». Бонапарта зовут, поскольку Робеспьеры в Украине выглядят отталкивающе: скандируют «Москаляку на гиляку!», орут на прокуроров и (зачем-то под видеозапись) выгоняют из офиса шефа недостаточно революционного телеканала. Что там всамделишное, а что — провокация, Бог весть, но картинка имеется, а современная политика — это прежде всего политика картинки.
Всё это говорит об одном: политики и в самой Украине, и за ее пределами с удовольствием как можно скорее удушили бы киевскую революцию в колыбели. Причин здесь две. Во-первых, украинская недореволюция, даже в нынешнем своем виде, — национальная. Она пытается дооформить Украину в национальное восточноевропейское государство, чего не удалось сделать за 20 с лишним лет независимости. Но ХХ век напрочь испортил репутацию национализма в Европе, и национализм украинский тут не исключение. И для ЕС, и для России лучше продолжение вороватого украинского олигархата, чем «фашисты» у власти в Киеве. (Слово «фашисты» взято в кавычки, так как от слишком частого пропагандистского употребления оно истерлось до почти полного обессмысливания.) А Украина критически зависима от внешних факторов и чужих денег. Революция может делать что хочет, лишь когда она предоставлена самой себе: Французская республика укрепилась, а якобинские гильотины заработали на всю мощь только после того, как революционные войска отбросили от французских границ армии европейских монархий.
Во-вторых, украинская революция не нужна ни Западу, ни Востоку, поскольку, решив тем или иным образом национальные задачи, она взялась бы за задачи социальные. А именно за ликвидацию перекосов и несправедливостей, созданных постсоветской системой.
То, что злость народных низов там в наличии, еще до всякого Майдана показал прошлогодний бунт против жестокой и разложившейся милиции и прокуратуры во Врадиевке Николаевской области. К чему бы привела Врадиевка в масштабах всей Украины, можно только вообразить, но ясно, что определенный отзвук она могла бы найти и в России, где социальной напряженности тоже хватает. Ну а Евросоюзу мегамахновщина у своих границ тоже радости бы не доставила. Итого: для внешних сил лучше сделать всё что угодно во имя сохранения нынешней системы, чем позволить событиям в Украине развиваться по революционному сценарию. То, что Брюссель в считаные дни решил выделить Киеву 15 миллиардов евро и подписал с ним соглашение об ассоциации, — связано не столько с желанием насолить Кремлю, сколько с опасениями, что Украина пойдет вразнос.
Приняв переворот в Киеве за революцию, российская власть избрала тактику «бегства вперед» и заняла Крым. Тем самым Москва лишила Киев возможности балансировать между Западом и Востоком, вести ту политику, на которую до сих пор была обречена любая украинская власть — географией, историей и экономикой. Российская власть не увидела в новых правителях Украины людей, с которыми можно договариваться так же, как договаривалась и с Тимошенко, и с Януковичем. Этой ошибкой Москва, возможно, оказала Киеву неоценимую услугу. Ведь если там не будет революции, то откроется хорошая возможность для «революции сверху», решения и социальных, и национальных задач в условиях общественной мобилизации, которую обеспечило крымское вторжение — но без революционных эксцессов.
