Год затишья — и снова аресты по «болотному делу». Расследование продлили до 6 ноября — до двух с половиной лет со дня митинга. В прошлый понедельник в Санкт-Петербурге задержали активистку молодежного политического движения «Весна» Полину Стонгину, на следующий день — москвича Дмитрия Ишевского.

В среду Басманный суд арестовал Ишевского до конца июля. Через два года следствие установило, что Ишевский «не менее четырех раз поднимал с асфальта неустановленные предметы и бросал их в сторону полиции» и, сорвав каску с одного полицейского, «причинил физическое насилие».

Когда конвой вел Дмитрия в наручниках по коридору, он успел поцеловать жену Машу. Неясно, когда они увидятся в следующий раз.

Они знакомы почти пятнадцать лет, учились в одной группе в Тимирязевке на педагогическом. Поженились в 2010-м, с тех пор жили в однокомнатной квартире на северо-западе Москвы. Номер на входной двери выведен белым мелком — его написали утром 27 мая оперативники, когда пришли с обыском.

В квартире во всю стену фотообои с африканским сафари, на другой стене — фотографии, где Маша и Дима вместе. В углу комнаты стоит российский флаг — в прошлое воскресенье до трех ночи ездили с ним по городу и отмечали победу сборной России по хоккею.

Маша забралась с ногами в оранжевое кресло. Ей тридцать, но она такая хрупкая и выглядит, как девятиклассницы, которых она готовит сейчас к экзаменам. Маша — учитель биологии в лицее. И учила многих моих знакомых — мы живем рядом.

— Ты понимаешь, что теперь нужно ждать?

Маша молча улыбается и опускает глаза.

— Ты понимаешь, сколько придется ждать?

Маша молчит. Улыбается.

Она и на суде улыбалась. Все вокруг смотрели с недоумением. Эта улыбка — чтобы не расплакаться. «Конечно, надежда есть, но умом понимаешь, что он не первый, не второй… Что бы ты ни делал, как бы ни жил — они придумают, приплетут, напишут, что им надо. Дальше — не важно. Ничего не важно…» Снова опускает глаза.

После института она сразу пошла преподавать, а Дима, уже будучи офицером запаса, — служить. «Для него даже вопроса не стояло, он хотел родину защищать», — говорит жена.

Его заметили и пригласили воспитателем в казачий кадетский корпус. Еще он вел там биологию и химию. Готовил всю роту к параду на Красной площади, в котором участвовал и другой фигурант «болотного дела» — Денис Луцкевич.

Выпустив роту в кадетском, он пошел в консалтинговую компанию. Искал себя. Потом начали ездить с Машей по миру — до этого они отдыхали только в Крыму в палатках.

Теперь в суде эти поездки расценили как «возможность скрыться за границей от следствия».

Дима хватал любую возможность, которую давала жизнь. В Таиланде Маша и Дима познакомились с семейной парой бортпроводников. Они начали убеждать Диму, что таким, как он, открыта дорога в авиацию — рослым, статным. Он и этот шанс схватил. Вернулся домой, записался на курсы бортпроводников. Решил свою страсть к путешествиям сделать работой. «Это было за гранью наших представлений. Он не боялся пробовать то, что его заинтересовало!»

А интересовало Диму все вокруг. Маша вспоминает, как его потрясла новость: бабушка умерла от сердечного приступа в магазине, когда взяла сырок, не заплатив, а ее поймали.

Дима не принимал несправедливости.

Первый раз на митинг они пошли вместе с женой — 5 декабря 2011-го на Чистые пруды. «Это была наша гражданская позиция», — объясняет Маша. Тогда Диму задержали — дали десять суток. Дима рассказывал об «отсидке» с восторгом: в камере встретились такие интеллигентные люди, один — художник, другой — журналист, был преподаватель Высшей школы экономики, инженер. Маша показывает на планшете фотку: во время суток с Навальным других арестованных сняли приезжавшие в изолятор правозащитники. Вот Дима широко улыбается, показывает «виктори», а из-за спин мужчин в третьем ряду выглядывает Александр Марголин. Они тогда познакомились и начали дружить. Марголин — теперь тоже фигурант «болотного дела», его уже судят в Замоскворецком суде — по тем же статьям, которые вменяют Диме.

На следующий день после суда навестить Машу приезжает двоюродная сестра Дмитрия — тоже Маша. Она по-иному переживает задержание брата. Ищет какое-то логическое объяснение: это месть? это страх, что случится такое, как в Украине? Она тоже ходила на митинги. «Там было ощущение праздника, — вспоминает она. — Надежда, что все станет хорошо. Туда ходили сознательные люди, которые добились чего-то в жизни и хотят, чтобы вокруг люди по-другому жили, меньше ругались матом, бычки выбрасывали. Люди, которые понимают, что можно жить лучше». После того 6 мая настроение изменилось, Маша решила «переключиться», заняться своей жизнью. Но в семье жизнь не поменялась: Дима с братом также ездили на дачу к маме перестилать крышу и накрывать парники, с Машей планировали очередное путешествие.

Ни у кого нет иллюзий. «Я поддержу тебя в любом решении», — пишет жена в письме Дмитрию. В изоляторе временного содержания на Петровке оперативники уговаривают его признать вину и пойти «в особом порядке». «Они хотят, чтобы Дмитрий во всем сознался, — и им не надо будет работать и что-то доказывать, — говорит адвокат Ишевского Дмитрий Дубровин. — Рассказывают свои обычные сказки: мы посодействуем, ты получишь срок меньше, чем остальные». Оперативники предложили подыскать и другого адвоката. Ишевский на все ответил отказом: «Я лучше отсижу, чем стану такое подписывать».

«В ближайшее время надо ожидать следующих задержаний, — говорит координатор штаба помощи задержанным «Росузник» Сергей Власов. — Следственная группа не будет работать ради двух человек, один из которых идет под амнистию (имеет в виду Стронгину, которой уже предложили написать прошение об амнистии— Е. Ф.). — В группу риска попадают в первую очередь те, кто участвовал в столкновениях с полицией. Но опасаться стоит даже тем, кого не задержали: их личность могли установить на предыдущих или следующих митингах. Многие уехали из России. Мы не знаем, кто будет следующим».