Не потому, что все это время людям нечего было сказать. Напротив, после аннексии Крыма и того, что разгорелось в Донбассе, после трагедии в Одессе, на фоне постоянного предчувствия вооруженного вторжения со стороны России призывы, обвинения, эмоции срывались бы подобно камнепаду с горы… Но Киев, который столько пережил зимой и уже привык вслух разбираться с накопившимися вопросами, подчинился воле гражданского сектора Евромайдана: подождать с общим сбором, пока выберут президента Украины. Кроме прочего, боялись провокаций и терактов в толпе. Любая вспышка насилия в столице могла разрушить гражданский мир окончательно. Слава богу, тогда обошлось.
Зато новая избранная власть и минувшего воскресенья ждала с напряжением. Идею постоянного диалога — устроить так, чтобы отчеты министров и других высших должностных лиц стали здесь публичными и регулярными, — оппозиционеры поддерживали двумя руками. До поры, пока сами толпились на промерзшей революционной сцене, а правительство Януковича в здании сталинского ампира охраняли ряды «Беркута». Теперь же Порошенко — президент, Яценюк — премьер, депутат Андрей Парубий, комендант палаточного городка, возглавил Совбез, и далее по списку.
Впрочем, Руслана, бессменно и самоотверженно, еще со студенческих протестов «зажигавшая» территорию свободы, будто растворилась за спинами победителей — без попыток занять должность сообразно заслугам. А вот другой ведущий, «голос Майдана», артист театра «Сузір*я» Евгений Нищук, получил роль министра культуры. Поднимется ли снова кто-то из них по заметно обветшавшим ступеням в шатер, как на лобное место, под надпись «Христос воскрес», оставшуюся с пасхальных дней, чтобы оказаться вровень с рулоном ватмана, на который приклеены фотографии «Небесной сотни», и не отвести взгляд?
…— Парубия под суд надо! Вечером продукты привозят — к утру десяти ящиков тушенки не хватало! — Мужик в майке-тельняшке, камуфляжных штанах, с бурым, обветренным, будто дубленым лицом явно из тех, кто прописался в палаточном городке, вспоминает обиды, нанесенные комендантом. Ему верят на слово.
Участвовал «морячок» в боях на улице Грушевского или примкнул позже, выяснять не хватает духу. Правда — в том, о чем предупреждали психологи: многие, стоявшие на баррикадах, не смогут самостоятельно вернуться к прежней жизни, в свои города и поселки. Крещатик для них отныне — твердыня, высшая точка душевного подъема. Страх потерять его вместе со значительностью собственной биографии, здесь, по сути, рожденной, заставляет жечь шины при малейшей попытке коммунальщиков разорить бивуачный быт.
В листовке же, наклеенной на печку-«буржуйку», как на тумбу для афиш, все сформулировано без сантиментов и недомолвок: «Майдан разойдется только тогда, когда трудоустроенные за его счет Яценюки, Клички, Порошенки создадут достойные рабочие места и для других безработных. Введут в Конституцию пункт об ответственности избранного перед избирателями. Проведут люстрацию госаппарата».
Неподалеку — крайняя мера люстрации. К столбу, заточенному наподобие карандаша, привязано чучело в красном костюме, ноги в сапогах болтаются: «Коммунистическая партия». Ожесточением пропитана и другая наглядная агитация. Власти будто показывают, насколько решительных поступков от нее ждут, чтобы не увильнул ни один виновный за прошлые беды страны. И предупреждают — на всякий случай, на перспективу. Кредит терпения равен нулю.
Бросается в глаза обилие мужчин в пятнистой новенькой униформе. На иных вдобавок бронежилеты, которых, как известно, не хватает в армии, щегольские кожаные перчатки без пальцев, банданы. Столичная самооборона экипировалась как для съемок боевика. Ощущение игры крепнет, когда один за другим бойцы карабкаются на броню БРДМ, припаркованной возле сцены, чтобы сделать фото на память. В результате там, наверху, под флагами Украины и Евросоюза, собирается колоритная группа: люди в форме, священник в рясе и с крестом на массивной цепи, девушка в коротких шортах, малыш, радостно машущий маме.
На фоне обуглившегося остова Дома профсоюзов сюжет «Народ и армия едины» выглядит постановочным. Но в нескольких шагах отсюда действительно идет запись добровольцев в батальон «Донбасс». Расфрантившиеся парни спустя час-другой погрузятся в автобусы и поедут в тренировочный лагерь в селе Новые Петровцы, на ускоренный курс подготовки. Это воскресенье у них сродни проводам на войну…
— Начинаем первое вече возрожденного Майдана. Сегодня политиков на сцене нет. Мы их не звали. Но через неделю потребуем от правительства отчета за сто дней работы! — произносит, волнуясь, активистка в белой блузке. Следом берет слово сотник. Обещает, что в лагере восстановят дисциплину и сухой закон, пусть, мол, киевляне не обижаются. Другая активистка рассказывает об идее сделать зеленую зону с мемориалом и подземным паркингом, Дом профсоюзов после реконструкции превратить не в бизнес-центр, на что, ходят слухи, прицелилась мэрия, а в центр гражданских инноваций:
— Здесь может быть точка сбора интеллигентных людей, креативное пространство, модель для изменения системы. Это ведь Киев! Чтобы гости из других городов приходили искать единомышленников на Майдан — среди литераторов, музыкантов, художников, компьютерных гениев.
— И детская площадка нужна непременно!
— Да, только с шинами по периметру!
Народ — собралось около десяти тысяч — хохочет, аплодирует друг другу. Ничто так не вдохновляет, как совместные планы на мирную жизнь.
Со стороны лужи, посреди которой брошен кирпич, к сцене подступает Виталий Кличко — в клетчатой рубашке, с небольшой свитой. Заметно волнуется. Победа на выборах мэра обязывает Кличко выступить. Но с первых тактов он фальшивит, когда произносит: перезагрузка власти в столице состоялась.
— Где?! — тотчас раздается свист. — Ты первый предал! Зачем притащил за собой в команду регионалов и людей Космоса? (Градоначальник Леонид Черновецкий запомнился киевлянам безразмерной коррупцией, общением с «высшим разумом» и песнями в собственном исполнении. — О. М.).
— Неправда! Против меня запустили черные технологии! — отбивается, как умеет, Кличко. Слегка выравнивает ситуацию тем, что обещает принять присягу на Майдане и регулярно приходить сюда с отчетами. Любопытно: отсоветует ли политический партнер президенту Порошенко устраивать инаугурацию в среде, которая не умеет угодливо промолчать?
Свита принимает решение выводить шефа наименее травматичным для имиджа путем — не через площадь, а сквозной аллеей, между палаток, по направлению к историческим Лядским воротам. Однако именно этот путь становится для Виталия дорогой страданий. Дед-майдановец, не вполне трезвый, но искренний, пытается расцеловать. Другой — панибратски высказать все, что накипело. Кто-то требует автограф. Кто-то — обратить внимание на парализованного родственника, которого предъявляет прямо в инвалидном кресле. Кто-то возмущенно кричит в спину:
— Виталий, вы нас не слышите?! Вы не возьмете важные документы? Вас не интересует реорганизация коммунального хозяйства?
Сотники, перемигнувшись, берут, наконец, Кличко в кольцо защиты (он дал слово проводить в мэрии консультации с активом, чтобы сверять правильность и «народность» своих действий). Порошенко тоже не избежать подобной участи.
Эксперты сходятся во мнении: власть, конечно, придумает хитрый способ, чтобы убрать с площади брезентовый Майдан. Но ожидание Майдана как расплаты за любой проступок сделает ее в итоге пригодной для совместного проживания с гражданами.
