В чем, собственно говоря, источник существующего и постоянно разрастающегося премиального бума, охватывающего все новые и новые литературные «сюжеты»? Ведь по объективным данным социологических служб, 9 минут в день читает взрослый человек в России, не хотите ли? И количество этих минут все уменьшается. Теперь уже можем вернуться к песочным часам — для измерения.
Почему же не прекращаются премиальные идеи — и что стоит за их осуществлением?
Первый и самый быстрый ответ: премия — это реклама. Реклама самой современной литературы. Премия — повод для того, чтобы напомнить человеку и человечеству: да, литература продолжается. Сидит где-то на условном пригорочке поэт и сочиняет стихи, и очень даже неплохие. И надо бы отметить его, направить на него источник света… В руке его горит крошечный фонарик? — это в руке критика. А собирательный коллективный источник света — премия, как яркий фонарь, подчас даже прожектор, умножает этот индивидуальный свет многократно.
Второе: материальная помощь. В наше время, по отношению к поэтам, прозаикам, критикам материально беспощадное, дать возможность автору перевести дыхание, на полгода-год забыть о мелких заработках, поглядеть за горизонт ежедневных хлопот и занятий, обрести пространство (оплаченное) для нового замысла.
Третье: предъявить литературную личность публике. Это касается, конечно, молодых, неизвестных, малоизвестных. Или подзабытых. Весьма немаловажное дело.
И во всем, во всех этапах премии, не говоря уж об исполнителях и меценатах, должна быть честность и прозрачность отношений. Потому что премия, если она достойная, пускай даже и скромная в денежном выражении, — это почет и слава. Пусть не громкая, но все же слава.
Премия «Белла» — официальным слогом — Международная российско-итальянская — существует только два сезона. Это трижды уникальная поэтическая премия: 1) она дается за одно стихотворение поэту в возрасте до 35 лет; 2) она единственная имеет два равнодействующих жюри, русское и итальянское, которые объединяются только в конечном пункте — пункте присуждения премии лауреату и дипломов финалистам на торжественной церемонии; 3) она единственная определяет лучшее критическое эссе года, посвященное современной поэзии.
Песочные часы? 9 минут?
Для чтения одного стихотворения — достаточно. Поэтому: поэзия спасет мир (чтения).
Итак, немного информации. В постоянно действующее и сменяемое по ротации в особых случаях русское жюри входят: Михаил Айзенберг, Максим Амелин, Андрей Арьев, Борис Мессерер (он же возглавляет Оргкомитет премии) и ваша покорная слуга — председатель жюри. В итальянское жюри входят: Аннелиза Аллева, поэт, переводчик; Мария Гаэта, президент Римского поэтического фестиваля; Алессандро Ниеро, профессор Болонского университета, составитель антологий русской поэзии, лауреат множества премий за перевод; Давиде Рондони, поэт, издатель, критик. Возглавляет жюри Стефано Гардзонио, славист.
Интересы у двух жюри были общие: найти то самое стихотворение и предъявить его публике. В прошлом году церемония состоялась в Вероне. Финалистами стали поэты Ксения Чарыева и Алексей Порвин; лауреатом — Александр Вергелис; за лучшее эссе о поэзии в шорт-лист вошли Мария Степанова и Алексей Конаков; лауреат — Александр Жолковский.
В этом году церемония присуждения прошла в Казани. Поэты (Григорий Князев и Алексей Кудряков; Александр Стесин, к сожалению, не смог прибыть из Нью-Йорка) поочередно прочитали свои стихи; лауреатом жюри объявило Григория Князева за стихотворение, которое было опубликовано в 2013 году и теперь открывает его книгу «Дитя печали» (всего 250 экз. — СПб., 2014). Приведу его полностью.
Это я — на трость словесную Опираюсь и шучу, Плоскостную, легковесную Геометрию учу. Это я набрался смелости Говорить о том, о сем. Долгий шум лукавой зрелости Мы и в юности несем. Это я словечки мудрые Прячу в скучный черновик. А деревья златокудрые Мне вдогонку: чик-чирик. Будто жизнь мою тяжелую Режут ножницы по шву… Никакой не занят школою — На обочине живу. Увлеченный всякой мелочью, Рвусь великое поймать. За коварной черной желочью Осень мне — родная мать. Осень — детище риторики: Все одни чистовики! А для нас — глухие дворики Да пустые чердаки… А для нас — подвал усердия: Если мир дробить, дробить, Можно чуточку бессмертия В сером Времени добыть…
Ну и — ответ на отложенный и, может быть, самый главный вопрос: почему Италия? Возможна ли поэтическая премия англо-русская, франко-русская, финно-русская? Возможно, конечно, все — однако между итальянскими и русскими стихами, между Италией и Россией в высшем смысле существуют особые связи; достаточно напомнить хотя бы об имени Данте как камертоне русской поэзии, об «итальяночке» Мандельштама, о его тосканских холмах, о Блоке, о премии Таормины Ахматовой, предъявленном миру благодаря хитроумному Фельтринелли романе Пастернака «Доктор Живаго», наконец, о стипендии, открытой фондом Иосифа Бродского в Риме для русских стихотворцев и художников по идее самого поэта. Даже если бы в русской поэзии случился только «Декабрь во Флоренции» Бродского — с эпиграфом из ахматовского (о Данте) «Этот, уходя, не оглянулся…» — оснований для премии было бы предостаточно.
Итальянским коллегам можно задать тот же вопрос: почему Россия? Алессандро Ниеро подсчитал, что за последние 12 лет в Италии вышло не меньше 7 (!) антологий русской поэзии и 5 из них посвящены современной поэзии.
Тяга должна быть взаимной.
Наталья ИВАНОВА
Прямая речь
Алексей КОНАКОВ, критик, финалист премии «Белла»:
Удовольствие от контекста
— Для начала давайте проведем мысленный эксперимент. Представим на мгновение, что идея похожей премии пришла в голову не уважаемому Борису Асафовичу Мессереру, а, скажем, кому-то из родственников поэта Роберта Рождественского, товарища Беллы Ахмадулиной по легендарному натиску 60-х годов. В таком случае мы имели бы сейчас премию «Роберт», весьма существенно отличающуюся от «Беллы»: церемония награждения, вероятно, проходила бы не в Казани, а в Омске, вместо критической номинации была бы песенная, и общее настроение проекта оказалось бы более серьезным, беспокойным, публицистическим. Говоря иначе, именно на фоне гипотетического «Роберта» мы можем оценить уровень свободы, счастья и радостной неангажированности, присущий «Белле». Это — премия-удовольствие, премия-смакование, премия — легкое дыхание и легкое же восторженное придыхание перед роскошными пространствами итальянской и русской поэзии. И здесь, пожалуй, обнаруживается весьма любопытный момент. Знаменитая фраза Евгения Евтушенко, еще одного соратника Беллы Ахмадулиной, «Поэт в России больше, чем поэт» почти всегда воспринималась читателями в качестве пафосной претензии водить народы. Между тем она может быть истолкована как горестный возглас, мрачная рефлексия и тяжелое сожаление о неспособности поэта оставаться только поэтом, уклоняясь от всех остальных социальных ролей (декабрист, революционер, трибун, диссидент, правозащитник и прочие), упорно навязываемых ему обществом. Эта стратегия уклонения, о которой тщетно мечтали и «русский мещанин» А. Пушкин, и «рядовой фенолог» И. Бродский, — весьма трудна для исполнения, но если кому она и удалась, то как раз Белле Ахмадулиной — с ее мягким очарованием, восточной мудростью и женской обходительностью. Потому, быть может, и премия ее имени уклоняется теперь от жестких публицистических дефиниций и стандартных мыслительных схем, представая как чистое наслаждение и настоящее счастье, прекрасное в своей свободе от чего бы то ни было. Без всякого сомнения, найдутся те, кто попытается упрекнуть такой подход в недостатке саморефлексии, однако вряд ли это будет справедливо. Ведь сам модус «удовольствия», как убедительно продемонстрировал в свое время Р. Барт, обладает огромным аналитическим потенциалом — и было бы обидно не использовать этот потенциал применительно к такой сложной области, как современная поэзия. Собственно, и сама-то поэзия, бурно цветущая в нынешней России — целый век мы не знали такого расцвета! — все убедительнее настаивает на том, что пора бы переходить от общекритических замечаний к детальному изучению и описанию, к тонкой пробе на вкус ее дивных плодов, в огромном количестве накопившихся за последние 15 лет.
Рассказывают, у одного из классиков советского анде-граунда была скромная мечта: молча сидеть рядом с Беллой Ахмадулиной и смотреть на нее. Точно так же и премия «Белла» предлагает нам присесть на минутку рядом с цветущим ковром современной поэзии и молча его созерцать: без громких манифестов и программных заявлений, без тактических высказываний и стратегического пафоса — но просто любуясь, радуясь, смакуя, оценивая, получая чистое удовольствие и от взыскательно выбранного текста, и от счастливо найденного контекста.
