В конце мая социологи из РАН представили доклад о состоянии отечественного среднего класса («Средний класс в современной России: десять лет спустя»). Радостная новость в том, что, по мнению ученых, средний класс у нас подрос, и его теперь уже не менее 42% от общего числа граждан. Но это, похоже, единственный повод для оптимизма. Наш, по версии Института социологии, средний класс состоит из госслужащих, большинство которых лояльны властям, не хотят перемен и не видят для себя смысла заниматься повышением квалификации. По всем этим параметрам он есть нечто прямо противоположное аналогичной социальной группе в западных странах. Там, говорит социология, люди заняты в частном бизнесе, отличаются критическим мышлением и постоянно учатся.
Отсутствие у россиян потребности учиться — это как раз самый тревожный сигнал. Идея среднего класса возникает в социологии XX века в качестве попытки найти противовес радикальному анализу общества как классовой борьбы, предложенной Марксом. В то время как бедность и богатство — вещи достаточно конкретные, найти и определить границы среднего класса часто бывает трудно. В докладе критерии у социологов были синтетическими, они касались уровня доходов, образования, занятости в сфере нефизического труда и самоидентификации: отсюда цифра — 42%. Так вот в западных исследованиях нынешний высокомобильный средний класс часто определяют именно через постоянное повышение квалификации, что необходимо для конкуренции на современном рынке труда.
Почему у нас конкурировать не нужно? Конечно, именно из-за того, что главным работодателем в России является государство.
Социологи создали портрет типичного представителя нашего среднего класса: это молодая женщина-госслужащая, живущая в крупном городе, имеющая высшее образование, работающая по специальности и удовлетворенная своими доходами, социальным статусом, перспективой карьеры и ростом возможностей для предпринимательства. Вообще-то у социологов получился светлый образ Натальи Поклонской, прокурора Крыма.
Наш «средний класс», состоящий из таких Поклонских, ничего не создает, но сидит на кормлении. Единственным продуктом его деятельности является «порядок», понятый как бесконечное воспроизведение текущей социальной модели в будущее. Этим объясняется и аномальная лояльность, описанная в докладе. Согласие с российскими властями в данном случае не столько настроение респондента, сколько оплачиваемая цель его профессиональной деятельности. Такой средний класс не имеет ничего общего с социальной группой динамичных и предприимчивых индивидуалистов, которые в течение последних столетий становятся фундаментом для технологического и экономического роста Запада.
Средний класс не может быть механически определен как прослойка между богатыми и бедными в любом произвольно взятом обществе. Среднего класса не было, к примеру, в феодальной Японии, хотя там были весьма уважаемые учителя каллиграфии. Среднего класса не было даже в Советском Союзе, несмотря на то что с 1960-х годов формировалась прослойка зажиточных советских служащих с относительно высокими стандартами потребления. Похоже, нет среднего класса и в современной России.
Есть, с одной стороны, незначительное количество постинтеллигенции, не имеющей ни своих общественных структур, ни собственного голоса в обществе, а с другой — весьма аморфная масса нового креативного класса, прямо или косвенно тоже занятого в обслуге государства. Тканью общества, связывающего бедняков, люмпенов, мелких бизнесменов, высшее чиновничество, оказывается хорошо эшелонированный, мощный класс госслужащих, который мимикрирует под западные образцы, не слишком при этом стараясь.
Представителей так называемого российского среднего класса очень рельефно можно наблюдать в слегка не естественной, но зато чрезвычайно культурантропологический, в духе Леви—Стросса, среде — на курортах Египта и Турции. Журналист Павел Пряников провел совершенно не научное, но чрезвычайно увлекательное исследование, касающееся наших соотечественников на отдыхе. Из провинции за рубеж едет именно средний класс, представленный мелкими начальниками. На пляжах они выделяются большими животами (признак достатка: питается вдоволь и никогда не ходит пешком), большими нательными крестами и некоторой особой манерой поведения, из-за которой многие туристы предпочитают отдыхать в отелях, не популярных в России.
Пряников подмечает, что реальные политические взгляды такого класса колеблются в нешироком спектре между «очеловеченным сталинизмом» и «имперским национализмом», со всем букетом соответствующих заболеваний вроде ксенофобии.
Российские социологи, кажется, стараются эту опасную тему затрагивать в последнюю очередь. Где же либеральные идеалы самостоятельных людей, довольных своей жизнью и карьерой? Нет, государство в любом случае рассматривается ими как естественный хозяин, главный и подчас единственный клиент и заказчик, создатель неписанных правил и понятий. Нынешнее государство и его средний класс сделаны из одного теста.
Так что социологи из РАН, сами того не желая, занялись вдруг чрезвычайно острой политической критикой. В самом деле, что можно сказать об общественном строе страны, средний класс которой состоит из прокуроров, полицейских и чиновников?
