В последние годы в среде, которую именуют либеральной, не замечают вызовов и угроз, с которыми сталкивается демократия.

Отчего так? Не оттого ли, что считается: глобальная демократия (высокоразвитые страны) столь сильна, что в стратегической перспективе опасаться ей нечего? А на текущие вызовы она способна успешно отвечать в рабочем порядке.

Порой кажется: коварные атаки бесчеловечных тираний на демократию — начиная с Пёрл-Харбора и кончая Башнями-близнецами — забыты. Что гедонизм и самодовольство сытых и свободных обществ заслонили истоки угроз.

Боевую готовность современной демократии описал Василий Жарков в статье «Мир победит в войне» (см. «Новую газету» от 30.05.2014): «Будучи наиболее процветающими странами и образуя прочный союз свободных наций, демократии сегодня — главная сила в международной политике».

Но там же он оправданно ссылается на Канта, считавшего, что «если для решения вопроса, быть войне или нет, нужно согласие граждан, естественно, они хорошо подумают, прежде чем начать столь скверную игру. Они понимают: платить за войну, погибать на ней, как и восстанавливать разрушенное хозяйство, нести бремя долгов, — все это придется делать им самим».

Здесь — ахиллесова пята демократии.

Как и ее уверенность в своей непререкаемой мощи.

«Я привез вам мир», — заявил премьер демократической Британии Чемберлен, прилетев из Мюнхена, где подписал с фюрером тоталитарной Германии Гитлером договор, открывший тому путь в Чехословакию.

Можно обсуждать его мотивы и изучать детали сговора. Но дисциплинированное, идеологизированное и агрессивное корпоративное общество, не икнув, сожрало Чехословакию. Вместе с ее могучей индустрией. Открыв Гитлеру путь к войне.

Порой кажется: и чехи-то заметили это, лишь когда увидели танки с крестами, а на мэриях — флаги со свастикой.

В сентябре 1939 года нацисты двинулись на Польшу, сокрушили Францию, Голландию и ряд других стран. Вторая мировая стала полем боя тоталитарных и милитаризированных систем против демократий Запада и СССР, доказавшего тогда свою укорененность в свободном мире, несмотря на сталинский режим.

Режимы уходят. Страны остаются. В 1945 году была свернута шея нацистской и фашистской тирании. Спустя годы этот триумф отозвался крахом тоталитаризма в нашей стране. Восточная Европа и Россия начали строить и возрождать демократию.

Слово возрождать — не ошибка в отношении нашей и постсоветских стран. Вспомним: республика Россия 1917 года была самой свободной страной мира. Но — павшей под ударом большевизма.

Не здесь ли один из истоков легенды о беспечности, пацифизме и слабости демократии перед лицом мобилизованности, агрессии и мощи тираний?

А в победе над нацизмом, экономическом росте и успехах демократии в мире — исток другой легенды: о ее нерушимости и победоносности.

Можно ли недооценивать жесткость вызова, брошенного демократии?

Экспансия красного Китая. Куба и КНДР и их марксистские царьки. Тирании и полуавторитарные режимы Африки и Азии. Геноцид и сепаратизм. Этнические и религиозные конфликты. Ультралевые авантюристы в Южной Америке. Террор исламских фанатиков. Красный и неонацистский экстремизм.

На фоне экономической и экологической нестабильности они несут угрозу и ценностям демократии, и ее социально-политическому фундаменту, и каркасу — процедурам, институтам, хозяйственным системам и военным альянсам.

США считали себя владыками Тихого океана, пока шесть их линкоров не пошли на дно в бухте Пёрл-Харбор. В начале 1990-х крах коммунизма дал России и миру надежду на глобальное торжество свободы. Но разве не видим мы ростки тоталитаризма там, где он казался сокрушенным? И нередко — потворство ему, диктуемое деловым интересом?

Время ли демократии почивать на лаврах, гордясь мощью и щадя врагов?