Точно, честно, сдержанно, непредвзято. Только документы говорят таким языком. Ничто не передает историю лучше них. Уникальные документы советских и германских спецслужб, до сих пор хранившиеся в архиве НКВД, федеральном военном архиве Германии и национальном архиве США, а также письма ленинградцев, написанные в самые тяжелые блокадные годы (1941—1943) руководителям осажденного города (все они ранее имели гриф «Совершенно секретно»), были рассекречены лишь недавно, а опубликованы комплексно впервые в вышедшей книге петербургского историка Никиты Ломагина «В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев». Авторский текст здесь минимален — говорят факты.
Это второе — дополненное и расширенное — издание. Впервые книга вышла еще в 1999 году и очень маленьким тиражом. Тираж и сегодня не сильно вырос, зато увеличилось содержание.
— С тех пор появилась масса новых документов. С учетом того, что я узнал за последние 15 лет, многие детали удалось скорректировать, особенно — о продовольственном положении, — объяснил в интервью «Новой» автор. — Только в прошлом году были рассекречены материалы Продовольственной комиссии Военного совета — это все, что касается снабжения, учета, хранения и распределения продовольствия, включая решения по многочисленным обращениям организаций, учреждений и отдельных граждан с просьбами о выделении им дополнительных ресурсов. Сейчас мы располагаем более широким комплексом источников, свидетельствующих об иерархии потребления в блокированном городе, о стратегиях выживания ленинградцев, о том, как функционировал черный рынок…
В расширенное издание включено несколько новых разделов: документы наших и немецких спецслужб, планы немецкого командования в отношении Ленинграда, красноречиво показывающие, что ожидало город. «Капитуляции не принимать», «огнем предотвращать попытки голодного населения уходить из города» и т.п. — вот суть немецких приказов.
— Это и есть объяснение тому, почему президент Германии Йоахим Гаук накануне 70-летия полного снятия блокады принес официальные извинения России и сравнил то, что произошло в Ленинграде, с геноцидом. Это очень важно, — подчеркивает Никита Ломагин.
Самый трагический раздел в переизданной книге — сводки Управления НКВД о настроениях в городе и письма ленинградцев о ежедневной борьбе за жизнь. Более 100 писем, написанных в 1941—1943 годах и адресованных руководителям Ленинграда — Жданову, Попкову, Андреенко и др., рассматривались Продовольственной комиссией Военного совета. Многие имеют резолюцию: положительную или отрицательную.
Вот письмо двух голодающих сестер, у которых умирала мама. Девочки написали личной помощнице Жданова — Анастасии Платоновой (орфография и пунктуация оригинала сохранены. — Н. П.):
«Милая тетя Настя спасибо. За маленькую поддержку, но нашей маме с каждый днем всё хуже и хуже. Тетя Настя нам мама сказала что вы очень добрая и хорошая тетя, так мы с сестренкой решили написать вам письмо потехоньку от мамы. Тетя Настя нам мама сказала что вы хорошо знаете дядю Жданова и дядю Сталина. Так попрасите их спасти нам маму от голодной смерти. Тетя Настя вы сами выросли без мамы и знаете как тяжело жить без мамы. Тетя Настя спосите нам маму. Извените за беспокойство. Целуем вас крепко. Эра и Кона Кузьмены. 1 февраля 1942 года».
— Невестка наркома вооружений Дмитрия Устинова, чей брат погиб под Ленинградом, рассказала о трагическом положении подростков в городе, — продолжает Никита Ломагин. — Ольга Фрейденберг, двоюродная сестра Бориса Пастернака, в 1932 году организовавшая в Ленинградском университете первую советскую кафедру классической филологии и возглавлявшая ее до 1950 года, написала очень достойное письмо в горком ВКП (б). Она требовала выполнять обязательства по снабжению докторов наук, отметив: «Я прошу не исключения, а права». Писали родственники академиков, писателей, артистов и т.д. Были коллективные письма и анонимные письма: от женщин, от детей, которые просили их спасти. Это голоса людей, оказавшихся в нечеловеческих условиях, это их общение с властью.
— Мне лично книга «В тисках голода» дорога тем, что это память о блокаде и о моих родственниках, ее переживших. Эти письма, материалы Продовольственной комиссии и протоколы непременно нужно публиковать, чтобы о них знало как можно больше современников, — считает человек, обеспечивший книге второе рождение, — бывший студент Никиты Ломагина Баир Иринчеев. Он переиздал труд учителя на личные средства.
