В день открытия 36-го ММКФ его президент Михалков Никита Сергеевич провел традиционный брифинг. О фестивале подробно поговорить не получилось. Хотя обнародованная статистика — сотни фильмов из 61 страны — впечатлила. При этом выяснилось, что ММКФ серьезно пострадал от санкций против России. Это положительная вещь, по мнению Михалкова:
«У нас появился реальный повод и необходимость обратиться к самим себе. Не приехали звезды и иностранные журналисты? Не беда… Вот я посмотрел на вас, собравшихся тут, — ни одного иностранца! И подумал: ну и что? Для меня это не важно. Мне важнее, что тут собрались российские журналисты. Мне надо, чтобы меня понимали. Я не хочу быть понятным, я хочу быть понятым. Беда тому, кто хочет быть понятным на уровне «попкорна», — предостерег президент.
Зато большой Дворец кинофестивалей начнут строить уже в конце 2014-го — начале 2015 года на Фрунзенской набережной в Москве. «Проект немецких архитекторов очень красивый, — радовался Михалков. — За такой дворец нам будет не стыдно, и он сможет стать лицом кинофестиваля».
Вообще-то у других кинофестивалей лицом обычно именуют конкурс. На ММКФ эта лицевая часть программы — обычно самая неприметная — вызывает наименьший интерес публики и смущение кинокритики. Об этом свидетельствуют полупустые залы и пресс-конференции, на которых солируют киноклубники. Поэтому и вопросы возникают самые нетривиальные. К примеру, режиссера могут попросить… поведать сюжет и рассказать про киногероев.
Режиссер польского « Хардкор диско» Кшиштоф Сконечный очень вежливый молодой пан (благодарил за буквально каждого спрашивающего), на этот интересный вопрос ответил предложением пересмотреть его картину еще раз. «Хардкор диско» — дебютная работа известного польского клипмейкера. Психологическая драма сконструирована в форме трехактной трагедии под музыку знаменитых хитов, от хард-рока до «Варшавы в розах» Анны Герман. Сумрачный юноша Марцин является незваным гостем в богемную семейку, безжалостно расправляется с парой художников, но привязывается к их дочке Оле, обитающей в мире нескончаемой тусни, стимуляторов, нелегальных автогонок. Марцин — то ли незаконный сын, то ли сама судьба, то ли надмирное зло — ангел тьмы, спустившийся с небес для мщения миру, погрязшему в пороке. Многозначность сюжета и героя должна, по идее режиссера, стать многомерным зеркалом для зрителя. Сам зритель пусть решает: про что кино и кто такой Марцин? Человек из ниоткуда, оставивший в живых лишь зыбкую надежду на будущее в лице юной Оле. Месть, страсть, вина, смерть — категории древней трагедии, плавают в наркотическом чаду современного мегаполиса (роль Варшавы могла бы с легкостью сыграть Москва или Нью-Йорк). Но, жонглируя беспощадностью и привлекательностью греховного техномира, режиссер-клипмейкер переусердствовал. В его клиповой трагедии слишком много эффектного, глянцево-внешнего (от дизайна до поступков героев), поэтому зрителю и непросто в экранном диско разглядеть хард-кор современного мира, еще труднее — собственное отражение.
С литературной традицией связана японская провокационная работа Кадзуеси Кумакири «Мой мужчина». Вариация на тему «Лолиты» создана по мотивам известного в Японии романа. После землетрясения на острове Окусири, вблизи Хоккайдо, дальний родственник 10-летней осиротевшей Ханы заменяет испуганной девочке отца. Со временем родство душ перерастает в сексуальное влечение — лучший способ лечения психических травм. Режиссер переводит фокус с запретности страсти — на грехопадение как способ изживания душевных ран. Стилевая чрезмерность, повышенная температура чувствительности конфликта граничит с Кэмпом — та же страсть к искусственному преувеличению. Характерна кульминация — сцена греховного соития: на любовников начинает капать кровь (метафора лишения девственности), дождь перерастает в кровавый поток.
Акцент фестиваля на жанровое кино поддержан крепким шпионским триллером « Самый опасный человек» Антона Корбайна.
Правда, фильм уже показывался на фестивале в Санденсе, и сейчас Москва делит европейскую премьеру с Эдинбургом. По красной дорожке шотландского кинофестиваля идет режиссер фильма, нам картину, буквально нашпигованную звездами (Филип Сеймур Хоффман, Рэйчел МакАдамс, Уиллем Дефо, Робин Райт, Нина Хосс), представил актер Григорий Добрыгин, сыгравший в фильме получеченца-полурусского нелегала. Его Иса Карпов пытается получить статус беженца в Гамбурге. Всеми подозреваемый и невинный, «очень опасный» и беззащитный, русский и правоверный мусульманин. Убежав от пыток русских, он оказывается в центре запутанных комбинаций конкурирующих западных спецслужб.
И все же главную, можно сказать, свою прощальную роль в фильме сыграл Хоффман. И если сама экранизация очередного романа Ле Каре — очередная психологическая шпионодрама, то работа актера — «из ряда вон». Хоффман и есть главный саспенс фильма. В этой гигантской манипуляции манипуляторами его Гюнтер Бахман, ветеран антитеррористических многоходовок, — кукловод и кукла одновременно. В нем жесткость и сочувствие, меланхолия и азарт, подозрительность и доверчивость. Бахман Хоффмана олицетворяет слоган фильма: «Каждое предательство начинается с доверия».
Но виртуозная работа Хоффмана говорит большее: и доверие подчас начинается с предательства. На пресс-конференции, остроумно названной ее единственным участником Григорием Добрыгиным творческой встречей, актер рассказывал, что на съемках финальной сцены буквально все члены съемочной группы, включая звезд, завороженно следили за игрой актера. В общем, если жюри под руководством Глеба Панфилова не присудит Хоффману премию за лучшую мужскую роль посмертно, значит, они слепые.
Да, кстати, слоган фильма состоит из двух частей. В первой говорится о доверии и предательстве, во второй — о страхе, с которого и начинается каждая война. Актуальное предостережение.
Спецсобытие — « Приказано забыть» Хусейна Эркенова , фильм, рассказывающий о депортации чеченского и ингушского народов на примере села Хайбах в 1944 году. Сотрудники НКВД заживо сжигают всех не успевших покинуть аул. В конюшне погибают 700 человек. Фильм, снятый на студии «Грозный-фильм», не рекомендовал к показу Минкульт. Как нам стало известно, одна из комиссий министерства против выдачи прокатного удостоверения фильму, так как не существует документов, подтверждающих факты, легшие в основу сценария. Тем не менее фестивальная команда во главе с Михалковым решились картину показать, разумно полагая, что здесь ее посмотрит чуть более 100 человек и скандала не будет. Фильм честный, но, увы, невозможно прямолинейный. Тем не менее показ его поддерживаю — как попытку рассказать об исторических преступлениях, которые принято замалчивать.
ММКФ силен спецпрограммами. В программах Шепотинника, Плахова, документальной секции, в самом радикальном из показов — «Фильмы, которых не было» Стаса Тыркина, программе Берлинской школы даже избалованный кинокритик встретит «свой фильм». Что уж говорить о широком зрителе, практически лишенном удовольствия видеть образцовые фильмы мирового проката. Неудивительно, что перед кинотеатром «Октябрь», где идут основные показы этих программ, каждый день колышется толпа и раздаются забытые просьбы лишнего билетика. Если бы эту радужную картину распространить и на другие кинотеатры столицы, значение фестиваля, по крайней мере в глазах простых смертных, сильно бы возросло.
Новый фильм провокатора Брюса Лабрюса — трагикомедия « Геронтофилия» обращена к зрителю с широкими взглядами. Но за историей аномальной симпатии трепетного юноши к исключительно пожилым людям кроется проблема собственной идентичности, философия сосуществования людей полярных взглядов в одном маленьком мире. Размышления о краткости жизненного пути в полном иронии и печали фильме поддержан шекспировским сонетом «И то, что жизнью было для меня, могилою становится моей».
[Документальное театрализованное воспоминание «Федерико — что за странное ]() имя» напоминает об истоках современного арт-кино. «Рефренами рефренов отзовусь я», — повторял Феллини, и эхо его фильмов звучит на всех фестивалях мира. Автор фильма-портрета классика — Мастер Этторе Скола . Так возникает двойная оптика во взгляде на режиссуру Феллини, на послевоенные времена славы юмористического журнала «Марк Аврелий», куда явился со своими скетчами сначала юный Федерико, а через несколько лет постучится робкий Этторе. Феллини мы видим больше со спины. Восседая на своем режиссерском стуле в шляпе и фирменном красном шарфе, он взирает на вечернее море. Перед его глазами проносится карнавал из фокусников, огнедышащих клоунов, а из громадных мыльных пузырей и возникают картины его личной истории, его «La Dolce Vita», его дружбы и работы. Феллини размышляет о мифах и табу, о женщинах и религии, о темном внутреннем голосе. Мы узнаем, что кино — это прежде всего живопись, а творчество — что-то вроде гриппа. Да и плещущееся море перед ним — всего лишь декорация, выстроенная на знаменитой студии «Cinecittà» — «Городе Кино», в котором и прошла его жизнь.
Именно на Московском фестивале «Восемь с половиной» Феллини получил «Большой приз». Да, были времена. И кинокумиры не то чтобы толпой, но в Москву приезжали. Сегодня президент фестиваля говорит, что звезды ездят «на многие кинофестивали» за деньги. Мой вопрос отборщику Канн Жоэлю Шапрону, платит ли фестиваль актерам за визит, его немало удивил: «Каннский кинофестиваль никогда никому не платил ни копейки по одной простой причине: создатели фильмов сами мечтают участвовать в фестивале. Ведь это лучший способ продвижения фильма». Победа на ММКФ картине практически ничего не дает, фильмы-победители последних лет (турецкая «Частица», британские «Отбросы», испанские «Волны», венесуэльский «Брат») и у нас-то на экраны не помню, чтобы выходили. Может, потому, что конкурс превратился в соперничество местного значения, а фестиваль перестал быть Событием?
