фото: REUTERS
Месяц — это много. Летний месяц — очень много. Летний футбольный месяц — очень-очень много. Кажется, Куяба была в незапамятные времена, да и совсем не важно помнить ну хотя бы о том, что там случилось на «Арене Пантанал». Мундиаль растягивает дни до размеров временной бесконечности, но и она заканчивается вдруг и сразу. Остается нереально огромная Луна в перигее, висящая над полусонным лагерем, и я — в одиночестве сидящий ночью после последнего футбола за пустым столом и, кажется, слышащий в шуме близкого моря отзвуки океанского прибоя. Из Бразилии, из Рио, с «Мараканы».
Ну конечно, все в Рио и заканчивалось. Точку ставили, как и 24 года назад в Италии, немцы с аргентинцами, и так же, как и тогда, победили немцы. Понятно, что играют многие, но побеждают они, хотя в расхожей фразе экс-форварда сборной Англии Гарри Линекера больше эффекта, чем правды. Не всегда побеждает сборная Германии, она вообще тогда, в 1990-м, в последний раз и брала Кубок мира. Брала трудно и мучительно, забив единственный мяч с пенальти и еще не зная, что два следующих поколения немецких футболистов не испытают момента невыразимого счастья — того самого, которое нынче читалось на лицах Йоахима Лева и его команды.
Наверное, слезы тоже были. Но этого я уже не видел, потому что заслоняющий море и остальную жизнь большой экран с картинкой «кино и немцы» погас сразу после финального свистка, что было, наверное, правильно — незачем продлевать то, что уже завершилось. Окончательно и бесповоротно.
Важно ведь не только «что», но и «где» мы соединялись с остальным человеческим миллиардом во время прямой трансляции главного футбольного финала. Место тоже имеет значение, оно намертво соединяется с экранным образом, а обстоятельства просмотра в естественных природных условиях (а по-другому у меня в последние лет тридцать не бывает) врезаются в память надолго. Лет двадцать назад на этом же диком берегу во время такого же финала мы тщетно пытались оживить маленькую черно-белую «Электронику», но на экранчике бегали не итальянцы с бразильцами, а только продольные полосы — я едва сумел расслышать, что Роберто Баджо попал в перекладину и Италия, за которую переживала почти вся наша маленькая компания, проиграла. С тех пор мир пережил пару-тройку технических революций, не один десяток войн и революций, про которые мы временно забывали в дни, когда к нам с возрастающим уровнем комфорта приходил и футбол. Сам он тоже изменился, но только до известной степени — к финалу чемпионата мира это не относится.
Финал не приносит откровений — градус противостояния обнажает само естество футбола, отодвигая на второй план тактические хитрости, звездные всплески и прочие изящества. В этом плане финал-2014 на «Маракане» если и отличался от большинства его «собратьев», то разве что подоплекой: европейские сборные на американском континенте не побеждали и, как долго всем казалось, не могли победить по определению. Вот в Африке четыре года назад испанцы смогли, а Америка ничего хорошего европейским сборным не сулила.
Ну какая из сборной Германии была «машина» на групповом этапе, да и на первых стадиях кубкового раунда? Да ее защиту рвали и Гана, и Алжир — кстати, куда лучше рвали, чем Португалия и Франция. Не чувствовалось у этой, несомненно, играющей и веселой команды крепкой стальной основы, конструкция была подвижной и радующей глаз, но не чемпионской — все главные футбольные турниры последнего десятилетия это только подтверждали. Особенно последние чемпионаты мира и Европы — игра нравилась чрезвычайно, смотрелась свежо и ярко, но в самый решающий момент охоты прайд давал промашку, где-то внутри обнаруживая слабость. По молодости это прощалось (а руководимую Левом сборную Германии последних лет привыкли считать молодой), но наступившая зрелость должна была зафиксировать иной уровень ответственности, приводящей к искомому результату. Главный тренер тоже все понял — не знаю, чего это человеку в рубашке с короткими рукавами стоило, но Йоахим Лев заставил своих повзрослевших юнцов вспомнить о генетических корнях. Французов перетерпели, мощно включив рациональное начало, бразильцев раздавили феерически в духе новонемецких времен, против Аргентины надо было объединить два противоположных начала. С доминирующим рациональным, естественно.
Потому что это финал. Потому что это Аргентина — самая скучная из остававшихся претендентов, стиль которой можно было определить как «бросок анаконды». Подопечные Алехандро Сабельи душили кого угодно и с равным хладнокровным усердием — что Иран, что Бельгию, что Швейцарию, что Голландию. Имея расчехленным такое оружие ближнего боя, как стилет по имени Месси, можно было не утруждать себя выбором тактики. Сборная Аргентины лучше всех умела терпеть, лучше всех — и главное, неожиданно — наносить разящие удары. Лионель Месси не случайно высказался в том духе, что звание лучшего футболиста мундиаля для него ничего не значит. Где был бы Лео, не будь у него в тылу Хавьера Маскерано, самого страшного цепного пса чемпионата, Гонсало Игуаина рядом в атаке, Серхио Ромеро в воротах, да и всей этой «змеиной» сборной с уходящим факиром Сабельей во главе?
Зрелищность предстоящего финала могла быть близка к нулю. Она к таковой и стремилась. Но, кажется, все понимали неизбежность происходящего: противостояние не могло подходить ни под обычную категорию, ни оказаться в карнавальном тренде бразильского чемпионата — вернее, первой его половины. Своеобразную красоту следовало прочувствовать. Это была красота обнаженного нерва, сжатой пружины, скрытого драйва и подготовки момента, когда можно выложить главный козырь. Таких моментов в таких финалах много не бывает.
Месси мог забить, но промахнулся. Мюллер мог забить, но не дотянулся до мяча. Главной ареной сшибки оказался центр поля, выжигаемый обеими сторонами. На подступах, не говоря о штрафных, торных троп и даже лазеек не осталось вовсе. Германия вела позиционную осаду в стиле «Барселоны» и нынешней «Баварии» — не форсируя события и по капле выжимая что-то похожее на опасные моменты. Аргентина стойко оборонялась, понимая, что больше двух-трех шансов для контратаки у нее не будет. На ничью, дополнительное время и пенальти она тоже была согласна — больше, чем Германия.
Это ее и сгубило тогда, когда финал к середине второй дополнительной 15-минутки достиг звенящего пика. Вышедший на замену 22-летний живчик Марио Гетце в вихревой контратаке поймал на грудь передачу Андреа Шюррле с левого флага и пробил, не оставив шансов везунчику Ромеро. Это был приговор.
Аргентине оставалось молиться на волшебника Месси, но даже лидер «альбиселесте» не верил в спасение. Штрафной удар за секунды до окончания четвертого тайма не превратился в подарок судьбы. Мяч летел долго, но высоко, и уже, как мне показалось, под аккомпанемент судейского свистка, извещавшего о новом чемпионе и окончании великолепного бразильского мундиаля.
И мы его хотим переплюнуть?!
…Хозяева были против чемпионата мира. Вернее, так: не все бразильцы, знающие, что почем, его хотели. Когда праздник начался, про претензии почти забыли. Но в последние дни страна получила более чем наглядное подтверждение такой неожиданной для остального мира идиосинкразии: любимая и носимая на руках сборная не просто провалилась, а совершила двойное самоубийство. Десять пропущенных мячей в полуфинале и утешительном финале — это стало национальной трагедией и покрыло несмываемым позором бразильский футбол. Матч за третье место против обиженной голландской сборной обнаружил, что «отряхнуть с колен пыль поражения» команде Луиса Фелипе Сколари так и не удалось. Бразильцы, конечно, хотели победить. Но голландцы хотели больше, их не съедал изнутри страх опозориться во второй раз, и фортуна вознаградила Арьена Роббена и его товарищей по бронзовому походу.
А Бразилия осталась наедине со своим горем, которое не будет долгим. Я об этом говорю с уверенностью не только потому, что у самой футбольной нации мира отходчивый характер, и не только потому, что раны имеют тенденцию зарубцовываться. Просто к бразильцам придет осознание того, что они на один месяц защищали человечество от им же создаваемых проблем. Мундиаль стал пусть помогающим временно, но все же удивительно эффективным лекарством, и его не без удовольствия поглощали миллионы людей на всем земшарном пространстве. Это была высокая миссия Бразилии, и она ее выполнила, заплатив вдвойне дорогую, слишком высокую, но совсем не бесполезную цену.
Луна на исходе ночи походила на футбольный мяч, потерявший свой цвет и растворяющийся в небесных высях. Бразильский мундиаль не улетал от меня — он именно истаивал, оставляя волшебный след не без легкого налета грусти.
Нечто подобное я переживал в 13-й раз подряд. Всего-то в 13-й, но, если мерить четырехлетними циклами, то получается не так уж и мало. Много получается, если говорить прямо.
Но еще не было случая, чтобы я пожалел об этих 13 месяцах. Повторяющихся каждые четыре года.
Это не много и не мало. Это — в самый раз.
