Сергея Удальцова в пятницу в первой половине дня перевели из карантинного отделения в общую камеру СИЗО «Матросская тишина». Камера рассчитана на четверых, но Сергей находится в ней один, поскольку со вчерашнего дня объявил голодовку в знак несогласия с вынесенным приговором.

Пьет только воду. Питьевой бутилированной воды у него нет, но есть вода из-под крана. Сотрудники изолятора пообещали выдать кипятильник.

Теплая вода крайне важна при голодовке. Тем более что во время предыдущих многочисленных голодовок Удальцов заработал себе язву. Вчера при поступлении в изолятор Сергея взвесили — 82 кг.

Удальцов просил передать всем, кто его поддерживал и следил за процессом, что голодовка — это не блажь, а вынужденная мера для борьбы с беззаконием в «Болотном деле». «Я в себе чувствую силы бороться», — сказал Удальцов.

Требование его голодовки — оправдательный приговор и освобождение других фигурантов «Болотного дела». «Другого способа отстоять свое право у меня нет. Нас сажают, потому что нет поддержки. Протестное движение почти сошло на нет», — с грустью констатирует координатор «Левого фронта».

Какие выводы сделал? За время следствия и судебного разбирательства научился не доверять людям. Это после показаний Лебедева. Именно эти показания и стали главными в обвинительном заключении против Удальцова и Развожаева.

Тем не менее, у Сергея хорошее настроение, он бодр и оптимистичен.

Никаких жалоб и претензий к СИЗО у Удальцова нет. Единственное, что он попросил в изоляторе, это глазные капли, которые ему необходимы после операции по корректировке зрения. После нашей просьбы обеспечить Сергея Удальцова необходимым лекарством, главврач больницы Самсон Мадоян лично продемонстрировал мне упаковку с каплями, которые он собирается передать Удальцову. Надеюсь, передал.

У Сергея хороший матрас и новое постельное белье, что крайне важно в условиях изолятора.

Удальцов попросил соратников по возможности оформить ему подписку на «Коммерсантъ», «Новую газету» и «Спорт-экспресс». Еще ему нужна бумага формата А-4 для написания жалоб, заявлений и прочих юридических документов.

По соседству с Удальцовым камера Развожаева. В ней, помимо Леонида, еще три человека. Развожаев сильно переживает за Удальцова, но тоже подумывает о голодовке. Четыре с половиной года колонии, по мнению, Развожаева, это сигнал обществу. Сигнал послабления. Но приговор будет обжаловать как несправедливый. Ждет адвоката. А пока штудирует книгу из местной библиотеки: «Международные правовые акты обращения с заключенными». Говорит, что это пригодится ему для жалобы в ЕСПЧ. Соратников просит передать ему УПК с комментариями председателя Верховного суда Лебедева, книги философа Жижека, русскую классику и еще современников — лауреатов Букера.

Все десять часов, что судья Замашнюк оглашал приговор, Развожаев стоял в аквариуме в наручниках. На запястьях остались следы. В изолятор привезли его поздно ночью. Говорит, очень устал. Уже давно Леонид просит отправить его в гражданскую больницу на полное медицинское обследование. Но просьбы так и остаются просьбами…

P.S. Спасибо члену ОНК Анне Каретниковой за совместную работу.

Комментарии

Михаил ВЕЛЛЕР, писатель:

Это государственная психогигиена. Срок каждому, у кого не восторженный образ мысли!

Впаяли по четыре с половиной? Вот и пусть радуются, что не расстреляли.

Времена наши гуманные — в былые дни повесили бы на площади за государственную измену и мятеж.

Это срок авансом всем, кто примеряет картину Майдана к Красной площади. Профилактика от вредных мыслей. Государственная психогигиена.

Это срок Новодворской, которая уже недосягаема и которую формально не за что было закрывать, — да и слава международная, и здоровья нет, и характер неукротимый, померла бы еще в тюрьме, стала мученицей, себе хуже обошлось бы.

Срок Каспарову с его шахматами и скверными оппозиционными идеями, координационными советами и влиятельными связями. Свалил? — вот и отлично.

Срок Ходорковскому, которого пришлось отпустить вместо третьего довеска, — так теперь он хочет отсудить у родины сто ярдов долларов, олигарх недодавленный и неблагодарный.

Это срок каждому националпредателю, который смеет подозревать собственную страну в том, что она может иметь какое-то отношение к сбитому «Боингу».

Это срок каждому, у кого не восторженный образ мыслей! Был бы человек, а сшить дело есть много мастеров портновского искусства.

Вадим КЛЮВГАНТ, адвокат:

Вспоминается циничная присказка: коли доказательств вины нет — дадим поменьше

Комментарий адвоката, защитника Николая Кавказского, фигуранта «болотного дела» первой волны:

— Уже скучно обсуждать запрограммированное «болотное дело» — каждая следующая часть проистекает из предыдущей. Когда за придуманное участие в несуществовавших массовых беспорядках люди получили реальные сроки, некоторые правозащитники и особо ретивые защитники сочли это гуманным и кричали на весь свет: могло быть и хуже! Ничего другого ожидать от процесса над организаторами этих не совершавшихся беспорядков просто было невозможно. Теперь тоже начнут раздаваться голоса, что это гуманно и могло быть и хуже. Я уже и этому не удивлюсь. Какое-то многостороннее умопомрачение вокруг этого дела.

Рассуждать, много или мало эти четыре с половиной года, нельзя. Для невиновного — даже один день, даже один час заключения много.

Обращает на себя внимание, что наказание назначено по нижней границе санкции статьи за организацию беспорядков, которая действовала на момент этих событий. Вспоминается циничная присказка, являющаяся приметой времени: коли доказательств вины нет — дадим поменьше.

Опять черное названо белым, про несуществующее сказано, что он было…

Приговор мы пока не читали, на слух — там есть новые нюансы, уточнения, которые я бы назвал работой над ошибками: мы на процессе по «делу двенадцати» натыкали обвинение носом в нестыковки, взаимоисключающие утверждения, выволокли все их ошибки на свет. Обвинение что-то подретушировало, где-то придумало новые, с позволения сказать, доводы — словесные манипуляции, не более того.

Хочу напомнить: в обвинении по «делу двенадцати» речь идет о каких-то неустановленных организаторах. После сегодняшнего приговора становится непонятно, что же организовывали Удальцов с Развозжаевым, если рядовые участники находились под воздействием неустановленных лиц? Когда обвинение двенадцати фигурантам было сформулировано, эти двое уже были привлечены к уголовной ответственности. Что это за расщепление сознания, кто бы взялся это внятно объяснить? Но мы не дождемся этих объяснений.

Я думаю, именно поэтому дела и раздроблены, чтобы не сводить вместе то, что никогда не состыкуется.

В сфабрикованных заказных делах неожиданность может случиться в любой момент. Юрий Маркович Шмидт писал: все дела такого рода, в которых ему приходилось участвовать, заканчивались как-то криво. Надежды не надо терять, надо бороться до конца. Но не забывайте: сейчас судят фигурантов так называемой второй волны, но ожидать чего-то принципиально иного для них не стоит — могут повлиять лишь факторы, никак не связанные с тем, что находится внутри дела.