Александр Марголин — три с половиной года колонии. Алексей Гаскаров — три с половиной года. Илья Гущин — два с половиной года колонии. Елена Кохтарева — три года и три месяца условно. Маховик бесконечного «болотного дела» совершил очередной поворот в понедельник в Замоскворецком суде.

Напомню, что приговоров по широко понимаемому «болотному делу» было уже пять: Максим Лузянин (в особом порядке), восемь ребят из «первой волны», Михаил Косенко (в особом порядке), Константин Лебедев (в особом порядке), Сергей Удальцов и Леонид Развозжаев. Приговоры росли, как растет снежный ком, из одного в другой кочевали свидетели, потерпевшие, доказательная база. Только фамилии подсудимых и сроки были разные.

Но в этот раз мне показалось, что судья Сусина сделала какой-то особый упор не столько на доказательства вины «болотников», сколько на оправдание действий властей и полицейских, хотя их-то никто и ни в чем не обвинял.

Это обстоятельство, собственно, по мнению суда, и оправдывало все, что делали правоохранители. Говоря более сухим языком, все действия полиции были правомерными, поскольку в отношении правоохранителей впоследствии не было возбуждено ни одного уголовного дела. Сотрудники полиции правильно не представлялись при задержании, потому что являлись представителями власти, применяли звукоусилители речи, а противоправные действия принимали массовый характер. Значит, и предупреждать каждого митингующего сотрудниками полиции не было необходимости. А вот демонстранты были обязаны подчиняться законным требованиям сотрудников полиции.

Обоснованность приговора, читала Сусина, доказывается ранее вынесенными судебными решениями по уже осужденным восьми «узникам Болотной» из первой волны, Максиму Лузянину, Михаилу Косенко. Круг правосудия замкнулся.

Честно говоря, ничего другого четыре фигуранта и не ждали. Все привыкли к тому, что по «болотному делу» мужчин сажают на реальные сроки, а женщинам дают условные.

Судебный круговорот

Поддержать «болотников» к суду пришло человек двести (считая вместе с журналистами). Приставы зачем-то устроили давку при входе в зал суда. Активисты не смогли даже поаплодировать заходящим в зал ребятам. В зал пустили частично прессу и пять родственников, не попал в зал отец Гаскарова, а когда во время чтения приговора маме Марголина стало плохо и она попыталась выйти из зала, пристав сделал вид, что не слышит ее. Только вступившиеся журналисты помогли приставу вернуть слух. На улице маму Марголина встретила Мария Архипова, член «Комитета 6 мая», соратница Сергея Кривова. В этот день к ней пришло известие, что ранее осужденный по «болотному делу» Кривов отправился по этапу.

В суде и на подступах к нему можно было воочию наблюдать всю историю политических репрессий последнего времени. Вот амнистированные по «болотному делу» Акименков и Рукавишников из «Левого фронта» (его лидер Удальцов в понедельник держал уже более двадцати дней голодовку, требуя отмены вынесенного приговора всем фигурантам «болотного дела»). Вот родители и супруга осужденного Полиховича — Алексей уже в колонии в Рязани, отбывает наказание. «Мы ездили к нему на свидание, все нормально, живет в большом помещении, народу много, но вроде все хорошо», — говорит мне Татьяна Полихович.

Вот Ксения и Михаил Косенко. Пока шел процесс над «второй волной», Михаила успели по решению суда отправить в психиатрическую лечебницу и уже отпустить домой.

К суду пришла и Екатерина Миншарапова, девушка осужденного Андрея Барабанова. Андрей вместе с Алесем Полиховичем и Артемом Савеловым сначала были в одной клетке, теперь оказались в одной колонии Рязанской области. Пришли Мария Алехина и Надежда Толоконникова, отсидевшие по два года за акцию в храме Христа Спасителя.

И снова в автозак

Когда судья в очередной раз (очередной для тех, кто, как я, слушал и предыдущие приговоры) поведала о непоправимом ущербе, нанесенном желтым туалетным кабинкам, кто-то вывесил на стене дома перед судом большой баннер: «Путинское судилище — позор России». Публика оживилась, ОМОН побежал в подъезд, но никого не поймал. Правда, после оглашения сроков полиция задержала ряд активистов, развернувших баннер «Россия — не тюрьма». Но когда находишься у ворот Замоскворецкого суда, с этим утверждением невольно хочется поспорить.

Вот мама Ильи Гущина, Ольга Игнатович. Она… не скрывает улыбки: срок небольшой, есть надежда на УДО: «Я понимала, что их не отпустят, поэтому радуюсь, что дали ниже низшего. Я ходила на первый процесс к ребятам и уже тогда поняла, что ничего хорошего ждать не придется. Единственное, что беспокоит, это Илья. Он мне писал, что если ему дадут меньше других, ему будет стыдно».

Единственная условно осужденная Елена Кохтарева вышла к журналистам. На ней была георгиевская лента: «Для меня этот приговор, наверное, лучшее, что можно было сделать, а для мальчиков, конечно, это несправедливо. Буквально позавчера меня посетила мысль, что все это было спровоцировано специально против президента и против правительства, потому что волна ненависти, которая всколыхнулась после этого, она была готова все снести. Сегодняшняя оппозиция — прозападная либеральная буржуазия. То есть идет конфликт между либералами и путинской вертикалью. Я за вертикаль. Но если бы он дал всем амнистию, то многие повернулись бы к нему лицом».

Люди у суда остались ждать, когда вывезут ребят. Выехал автозак, началось скандирование: «Свободу!» По не писанным ни в одном законе, но неукоснительно соблюдающимся правилам для полицейских это — сигнал к началу задержаний. В этот раз брали тех, на ком были белые ленточки. Следуя тексту приговора судьи Сусиной, а не Закону «О полиции», не представляясь, обращаясь с задержанными как с людьми второго сорта, городскими сумасшедшими, не достойными общения с ними. Автозак привычной дорогой уехал в ОВД района Замоскворечье.

P.S.На сегодняшний день в «болотном деле» остался один не осужденный и не амнистированный узник — Дмитрий Ишевский.