«Самой крупной, самой тяжелой и самой сложной» вспышкой болезни, вызванной вирусом Эбола, за всю историюназвала нынешнюю эпидемию в Западной Африке Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) и присвоила ей статус чрезвычайной ситуацией международного значения. Как это выглядит глазами очевидца, рассказал«Новой газете» академик РАН Виктор МАЛЕЕВ, заместитель директора по научной работе Центрального научно-исследовательского института эпидемиологии Роспотребнадзора, вернувшись из командировки в Западную Африку.

— С декабря прошлого года, когда были зафиксированы первые случаи этой вспышки, все успели выучить, что болезнь, вызванная вирусом Эбола – зоонозная природно-очаговая контагиозная вирусная инфекция. А что это все-таки значит?

— Естественный очаг вируса – влажные тропические леса Западной и Центральной Африки. Считается, что циркулирует он среди различных мышей и других обитателей животного мира джунглей. Он был выявлен у обезьян и у крупных плодоядных летучих мышей – крыланов, которых за их размер (размах крыльев до 1,5 м) называют иногда летучими лисицами.

— А как от своего хозяина в природе вирус приходит к человеку?

— Природа вируса до конца не ясна и долгое время не удавалось его детально изучить, потому что болезнь вспыхивала то в одной, то в другой стране, пугала своей летальностью, унося до 90% жизней, а месяца через 2-3 затихала. Затем она вспыхивала в другой стране, собирала свою кровавую жатву и опять исчезала так быстро, что успевали только выделить вирус, а провести исследования по лечению, профилактике, и что очень важно – по источникам инфекции – не успевали. Источники, конечно, очень важны для того, чтобы понимать, где рассадник болезни. Но даже здесь больше предположений, чем точных сведений. Поскольку выделяли вирус от обезьян, а местные жители охотятся на них и едят, иногда без тепловой обработки, считали, что обезьяны – природный резервуар вируса. Но потом пришли к выводу, что и обезьяны тоже лишь зараженные, а хозяева этого вируса в природе – летучие мыши. Есть в тех местах еще один возможный носитель - многососковая крыса. Про нее уже доказано, что она носитель другого заболевания – лихорадки Ласса, ее я изучал в 1978 году в Либерии.

Впервые в 1976 году выделили вирус в районе реки Эбола и дали ему это название. Правильно вообще-то говорить не вирус Эбола, а болезнь Эбола, а вирусы называют по тем странам, в которых фиксируют вспышку. Сейчас известно пять подтипов вируса, которые вызывают эту болезнь: Заир, Рестон, Судан, Бундибугио, Кот-д’Ивуар.

В первые годы, когда вирус был выделен, им заинтересовались американцы и начали работать с ним в лабораториях, рассчитывая, видимо, использовать его как бактериологическое оружие из-за высокой летальности. Но и здесь интерес скоро погас, оказалось, чтобы заразиться (или заразить) нужен тесный контакт. А по воздуху, как, например, грипп или ветрянка, этот вирус не передается.

— Но тогда получается, что он не слишком контагиозный?

— Он для быстрого поражения большого количества живой силы противника неудобный, а так даже очень контагиозный. Содержится во всех жидкостях организма больного: в рвотных массах, слюне, моче, испражнениях, сперме, а самая опасная – кровь. Заражение может произойти при попадании на кожу или слизистые любой из этих жидкостей, при общей трапезе, при половом контакте, при поцелуе, и даже при соприкосновении с вещами, которыми пользовался больной, при похоронных обрядах - обмывании покойника, прикосновении к трупу.

Лихорадка Эбола относится к группе геморрагических лихорадок. Начинается она резким подъемом температуры, головной болью, слабостью, как правило, больные жалуются на боль в мышцах, суставах, возможна боль в горле, появление высыпаний на коже. На второй стадии болезни – понос, неудержимая рвота осложняются кровоизлияниями и кровотечениями. И развивается заболевание очень быстро: смерть наступает уже в конце первой-начале второй недели.

Летальность по этой вспышке на сегодня до 70%, по некоторым районам – 50. Но точной статистики нет, потому что вспышка не закончилась и многие заболевшие не регистрируются.

— Появились сообщения, что размер эпидемии может быть сильно занижен, так как фиксируются далеко не все случаи. Так ли это?

— Чтобы назвать точные цифры, надо сначала сосчитать всех заболевших, а потом всех умерших, но это в тех условиях совсем непросто. И сейчас не по всем смертным случаям есть лабораторно подтвержденные доказательства, что люди умерли именно от Эбола. Болезней в джунглях много: малярия, проказа, туберкулез, ВИЧ-инфекция.

— Насколько точны и доступны сегодня лабораторные методы определения вируса?

— Во-первых, эти обследования опасны для персонала. Заболевание отнесено к первой степени биоопасности по нашей шкале и к 4-ой по систематизации США, но и в том и в другом случае – это самая высокая опасность. В лабораториях могут работать только подготовленные люди, способные соблюдать все правила биобезопасности. Лаборатория должна быть оснащена специальным оборудованием, поддерживающим отрицательное давление: воздух поступает в помещение, но из него не выбрасывается в окружающую среду. Такие лаборатории существуют только в развитых странах. У нас такая исследовательская лаборатория есть в Новосибирском «Векторе».

Другая сложность: из-за местных особенностей анализы не всегда просто получить.

Хотя сами лабораторные методы прогрессируют. Раньше вирусы выращивали на культуре ткани, и это занимало одну-две недели, а сейчас есть молекулярные методы - метод ПЦР (полимеразно-цепная реакция), что позволяет определить наличие вируса и его тип за 2-3 часа.

— Как практически происходило заражение тех, кто сейчас болен?

— Африканцы в этих регионах охотятся на обезьян и на летучих мышей. Известны случаи заражения, когда органы и кровь обезьян употребляли без обработки. Когда кто-то заболел в семье, уберечься от заражения непросто, потому что живут очень тесно в хижинах, в бунгало. А для заражения достаточно только коснуться тела зараженного, получить загрязнение любыми его выделениями – это неизбежно, если ухаживать за больным дома. Умершего при погребальном ритуале положено целовать, обмывать, и не заразиться при этом сложно, потому что даже в трупном материале достаточное количество вируса для заражения. Все вещи больного должны быть уничтожены, а не оприходованы близкими. Но даже этого при той нищете добиться непросто.

Но при изоляции больных и соблюдении строжайших санитарных мер эта инфекция не должна распространяться.

Грамотные люди в этих странах понимают опасность, но беда в том, что грамотных не так много в глухих деревнях тропического леса, где вспыхивает болезнь. К смерти люди там относятся как к естественному исходу: «Бог дал, Бог взял». Средняя продолжительность жизни в Гвинее – 44 года. А вот на белых людей, с нашими анализами, лекарствами и требованием изолировать больных, не хоронить по обряду, смотрят не как на спасителей, а как на потенциальную опасность. Легенда о том, что белые несут им болезнь и смерть – жива. Были случаи нападения на врачей, на машины Красного креста.

На этой неделе 29 больных сбежали из госпиталя в Либерии. И не просто сбежали, а унесли с собой матрасы и одеяла – это для них ценность. По санитарным правилам все вещи, которыми пользовался больной, маркируются его именем, находятся только в его боксе, после него уничтожаются или дезинфицируются. Скольких сбежавшие еще заразят сами и сколько человек попользуются этими постельными принадлежностями? Я не знаю, может, они и холодильник с вирусами унесли… Непросто им помогать. Нужно организовывать охрану, а ее пока нет.

Есть и языковая проблема – по-английски в Гвинеи не говорит практически никто, грамотные местные специалисты говорят по-французски, а люди в селах - на своих диалектах. Общение с ними очень затруднено.

— Может ли лихорадка Эбола появиться в России?

— Может, как завозная инфекция: приедет инфицированный. Но эпидемии у нас возникнуть не может, поскольку нет природного очага, а путь передачи – в основном транмиссивный ( через биологические жидкости больного) и контактный. При нашей медицине и санитарных правилах это достаточно легко предотвратить.

— Известны случаи заражения и гибели двух российских лаборанток, работавших с вирусом в режимных НИИ. Неужели действительно достаточно случайного точечного укола инъекционной иглой?

— Да, случаи описывались при заражении и заборе материала лабораторных животных. Это как гибель сапера – он обучен и не должен гибнуть, наоборот должен расчистить дорогу другим и обучить их. Но при многолетней работе в ситуации предельной опасности внимание может притупляться: 20 лет работала с этими пробирками, и ничего не было…

— Виктор Васильевич, а какие препараты сейчас повезли в Западную Африкуиз Канады?В сообщениях путаница: то пишут вакцина, то пишут лекарства.Это лечебное или профилактическое экспериментальное средство?

— Разрабатывается и то, и то. Что повезли – держится в секрете. Просачиваются сведения, что есть экспериментальная вакцина, содержащая неактивные частицы вируса, которые должны вызывать иммунный ответ организма. В Нигерии пробуют препарат, содержащий наночастицы серебра, подавляющий вирусы, но это пока эксперименты.

Что-то применяли в лечении испанского священника – не помогло. Какой-то американский препарат – для двух американских волонтеров, им вроде лучше. Но что за препараты - пока в секрете.

— Да, но в резюме совещания экспертов ВОЗ говорится: «Для обеспечения понимания безопасности и эффективности таких методов лечения(экспериментальных– ред.)<…> моральным обязательством является сбор данных и их совместное использование». Значит все-таки обязаны открыть?

— Может быть, по мере применения и накопления данных откроют.

— Фактически сейчас пройдут клинические испытания ряда экспериментальных препаратов? Как заявила ВОЗ 12 августа: «Эксперты достигли консенсуса в отношении того, что предложение непроверенных методов лечения с неизвестными на сегодняшний день эффективностью и побочными эффектами в качестве потенциального лечения или профилактики является этичным с учетом особых обстоятельств этой вспышки болезни и при соблюдении некоторых условий».

— Да, с редкими заболеваниями очень сложно провести клинические испытания. Для достоверности нужно большое число испытуемых. А в предыдущие годы эпидемии Эбола были кратковременные, хотя и смертоносные. В предыдущих вспышках почти за 40 лет с 1976 года по 2013 год в мире умерло всего 1600 человек. Но сейчас с декабря 2013-го уже более 1200.

Если тот препарат - примерно 1000 доз, о которых сейчас говорят канадцы, это лечебное средство, то такого количества для клинических испытаний достаточно, а если это профилактическое средство, то нет. Профилактически вакцинировать надо гораздо большее число людей для получения достоверного результата. И мало только привить, надо наблюдать за привитыми, что в условиях Африки тоже сложно. Смертность там высока и без лихорадки Эбола. В Гвинеи неизвестно даже число жителей в стране: дети до пяти лет вообще не регистрируются, детская смертность очень высока. Только если ребенок пережил рубеж в 5 лет, его зарегистрируют. А от чего умерли другие малыши - неизвестно.

— У нас тоже шли работы над препаратами от вируса Эбола. Сообщалось, что уже есть лекарства, успешно прошедшие доклинические испытания. Мы будем испытывать в Африке свои препараты?

— Анна Юрьевна Попова, руководитель Роспотребнадзора сообщила о разработанном кандидатном препарате вакцины, но чтобы мы применили его на практике, африканские страны должны запросить нас о помощи. Гвинея сейчас просит, но пока защитные костюмы, дезинфектанты, диагностикумы. Диагностикумы у нас есть, но мы их пока не могли проверить в клинических условиях. Попробуем на месте. Есть постановление правительства, поедут специалисты с мобильной лабораторией.

— Вы успокоили, что России эпидемия не грозит, возможный завозной случай будет локализован. А какие прогнозы можно дать по эпидемии в Западной Африке?

— Эпидемия обязательно закончится, как это бывает со всякой эпидемией. А вот сколько людей еще успеет унести – сказать сложно. Новые экспериментальные препараты, о которых сейчас активно говорят, должны быть на месте проверены, а потом произведены, но это трудно производимые препараты с применением нанотехнологий и других достижений биотехнологии. Быстро они в достаточном количестве не появятся.

Сейчас главное – изоляция больных и работа с контактными. Но учитывая все, что я рассказал, прервать передачу инфекции пока трудно. Врачи из других стран, понимая трудности и тяжесть условий, не очень рвутся туда ехать, своих специалистов там нет, да и медицинской помощи в нашем понимании там тоже нет. А главное - недостаточное понимание необходимости организации противоэпидемических мероприятий.