Авторы сериала не вдаются в подробности, кто и почему первым запустил ядерные ракеты. Важен итог, а он, как водится, катастрофичен: миллиарды людей погибли, Земля стала непригодна для жизни. Правда, уцелели 2 тысячи человек на международных космических станциях. Они отринули былые обиды, состыковались, образовав одну мегастанцию под названием «Ковчег», и выработали одну общую стратегию: выжить, сохранить людей и всем вместе ждать того времени, когда можно будет снова вернуться на Землю.

Руководит «Ковчегом» выборный Совет, во главе Совета — канцлер. Поскольку ни одна из станций не была рассчитана на долгий срок эксплуатации, ситуация на орбите стремительно ухудшается: система жизнеобеспечения все чаще дает сбой, а все ресурсы — воздух, вода, еда — заканчиваются. И чем хуже дела у выживших, тем меньше в «Ковчеге» демократии и свободы, а принуждения и репрессий, наоборот, все больше. Чтобы уменьшить число едоков, Совет вводит суровые законы; любое преступление карается смертью (человека выкидывают в безвоздушное пространство), и никаких скидок на возраст не предусмотрено. Впрочем, сотня самых молодых преступников будет помилована. Вместо казни их отправляют на мини-шаттле на Землю. В этом жесте милосердие подменено циничным расчетом: пусть-ка детки на собственном опыте проверят, можно ли там жить без скафандров и иных средств индивидуальной защиты. Повезет — их счастье, а погибнут — так все равно они обуза для «Ковчега». Очутившись на планете, юноши и девушки понимают, что смертельной радиации тут нет, но и цивилизации тоже нет: дикари в шкурах и с копьями вовсе не рады пришельцам с орбиты…

Постапокалиптические сюжеты были востребованы с давних времен. Едва только технологическая цивилизация обеспечила жителям полисов относительные комфорт и безопасность, тотчас же явились на свет антиутопии, в которых технологии вдруг отказывали, и беззащитный человек оставался один на голой земле. «Машина останавливается» (The Mashine Stops) — называлась повесть-предупреждение Эдварда Моргана Фостера, опубликованная 105 лет назад. Лишившись света, тепла, водоснабжения, связи, коммуникаций, человечество в фантастических романах стремительно деградировало и погружалось в пучину варварства.

После Первой мировой войны число таких антиутопий выросло, а после Второй мировой, когда проступили первые контуры ядерного противостояния Запада и Востока, возник отдельный жанр, для которого рукотворная причина нового Апокалипсиса считалась аксиомой. Когда подлетное время баллистических ракет сократилось до минут, третья — она же последняя — мировая стала выглядеть почти неизбежным злом. Речь шла не о том, как предотвратить конфликт, а о том, что делать после. Настольной книгой скептиков стал роман Робера Мерля «Мальвиль» (Malevil, 1972), в котором те немногие европейцы, кто не погиб от атомных взрывов, пытаются как-то наладить полупервобытное существование. Во второй части знакового телефильма Николаса Мейера «На следующий день» (The Day After, 1983) мы видим локальное последствие обмена атомными ударами: вместо налаженной жизни маленького американского городка — тяжелое и мучительное выживание немногих уцелевших…

Популярность жанра постапокалипсиса не снижается и после распада СССР; другое дело, что писатели и сценаристы теряют интерес к теме глобальной ядерной войны. Это особенно хорошо видно на примере наиболее известных англо-американских телесериалов. В «Иеремии» (Jeremiah, 2002), «Выживших» (Survivors, 2008) и уже признанных культовыми «Ходячих мертвецах» (The Walking Dead, 2010) цивилизацию к краху подводят экзотические пандемии. В «Темном ангеле» (Dark Angel, 2000) в бедах человечества повинны террористы, в «Революции» (Revolution, 2012) — безответственные ученые, в «Рухнувших небесах» (Falling Skies, 2011) и «Вызове» (Defiance, 2013) — инопланетяне, в «Звездном крейсере «Галактика» (Battlestar Galactica, 2003) — восставшие роботы. Создатели «The 100» не объяснили, почему в 2014 году они вновь обратились к сюжетному ходу времен холодной войны. Быть может, это случайность. Хотя не исключено, что сценаристы всего лишь чутко следят за последними новостями: в нынешних политических условиях «военная» причина катастрофы всепланетного масштаба, к сожалению, больше не выглядит абсолютно невероятной…

Однако вернемся непосредственно к событиям сериала «Сотня». Пока в Совете «Ковчега» канцлер Телониус Джаха (Исайя Вашингтон) выясняет отношения со своими соратниками Эбби Гриффин (Пейдж Турко) и Маркусом Кейном (Генри Йен Кьюсик), сотне юнцов на Земле приходится несладко. Беда не только в скудости продовольствия, недостатке оружия и вечной угрозе нападения аборигенов — в среде самих переселенцев постоянно зреют конфликты. Когда человеку 16 лет и он вдруг оказался в незнакомой и небезопасной среде, от него можно ожидать чего угодно — но вряд ли мудрости и тем более лояльности тем, кто их сюда отправил. Этим легко пользуются вожаки — безбашенный (поначалу) Беллами Блейк (Боб Морли) и отморозок Джон Мёрфи (вечный телеплохиш Ричард Хэрмон).

Вспомним, что даже дисциплинированные советские пионеры из кинодилогии Ричарда Викторова «Москва—Кассиопея» и «Отроки во Вселенной», раньше времени попавшие на другую планету (по всем расчетам, они должны были прилететь туда взрослыми), успевали наделать много глупостей — просто в силу возраста. Можете вообразить, какой «праздник непослушания» затеют малолетние правонарушители с «Ковчега» и как это им потом аукнется! Бескомпромиссная блондинка Кларк (Элиза Тейлор) попытается противостоять хаосу, но сперва, как водится, потерпит неудачу.

Внимательные зрители уже заметили немало ошибок в «земных» эпизодах — и прежде всего как будто нелогичные поступки персонажей. Однако просчеты сценаристов отчасти можно списать на специфику их героев. Да, роли Кларк, Беллами, Джона, следопыта Финна (Томас МакДонелл), химика Джаспера (Девон Бостик), механика Рейвен (Линдси Морган) исполняют актеры, которым за 20 (а некоторым — сильно за 20), но их персонажи — еще несовершеннолетние юноши и девушки, выпущенные из царства необходимости в царство абсолютной свободы и потерявшие ориентиры. В первых сериях заметно влияние на сценаристов «Повелителя мух» Уильяма Голдинга: хорошо передана психология стаи — более примитивного существа, чем каждый из составляющих ее индивидуумов. И очень любопытно наблюдать за эволюцией главных героев: как умнеет импульсивный Беллами, как суровая Кларк начинает понимать значение слова «компромисс» и как стая постепенно превращается в коллектив.

Первый сезон завершится на неожиданной ноте, но о подробностях умолчим, чтобы не допустить спойлеров. Заметим лишь, что в октябре, в начальных сериях второго сезона, мы, возможно, все-таки узнаем, кто был архитектором здешнего Апокалипсиса… Интересно, повлияли ли на сценаристов события, которые произошли в мире уже за последние полгода?