Президент Общероссийской общественной организации малого и среднего бизнеса «ОПОРА России» Александр Бречалов обратился к замгенпрокурора А.Э. Буксману в защиту предпринимателя (и лидера региональной «ОПОРЫ») из Нового Уренгоя Олега Ситникова. К требованию остановить расправу над его бизнесом присоединились и структуры Уполномоченного по правам предпринимателей в РФ.
Мы ждали вышеуказанного «подкрепления», а сами начали заниматься этой темой намного раньше. В первый раз о Ситникове я услышал от коллег из агентства «Znak.com», которые позвонили в «Новую газету» в январе с просьбой разрешить им перепечатать одну фотографию из номера 6-летней давности. На снимке фигурирует некто Сергей Веселков, и больше нигде в публичном доступе его фотографий действительно нет.
Однако лучше мы закончим старой историей про Веселкова, а начнем (следуя законам детективного жанра) с относительно свежего триллера.
«Ниндзя»
24 сентября прошлого года Олег Ситников, глава корпорации ООО «Рост нефти и газа» («Роснефтегаз», Новый Уренгой), вернулся домой, как обычно, в десять. Дом Ситникова — крайняя в ряду из четырех изб, стоящих над речкой Ево-Яха в девяти километрах от трассы. Место пустынное, снега тогда еще не было, но чужому добраться все равно было непросто: по реке на лодке или через тундру пешком. Попрощавшись с охраной метрах в ста от дома, Ситников позвонил скотнице Татьяне, чтобы та принесла ему козье молоко.
Двери здесь тогда еще не запирались. Направо кухня — там Ситников пьет свое молоко. На второй этаж ведет лестница, там в спальне есть обогреватель, а внизу было не топлено. Поставив на стол кружку, он выключил свет и тут же получил сзади удар по голове. Из рваной раны обильно пошла кровь, и остальное он помнит, как сквозь сон. Нападавшего, продолжавшего наносить удары ножом по голове и телу, он не разглядел. Рассказывая об этом журналистам, Ситников первым употребил слово «ниндзя»: сцена, в самом деле, как из фильма ужасов — но это не кино.
В темноте «ниндзя» погнал хозяина прямо, в комнату, называемую им гардеробной, где свалил на пол и стал вязать скотчем. Тут между ними, по словам Ситникова, произошел краткий диалог. Он предложил назавтра привезти деньги, однако «ниндзя», продолжая вязать ему руки, ноги, а под конец и рот, бормотал: «Не надо денег. Уезжай»… Затем он растворился во тьме. Ситников притаился, поняв, что сумеет освободить руки: из-за обильно лившейся крови (в больнице ему зашьют 19 ножевых ран) скотч держался плохо. При температуре около нуля и обильной кровопотере (более 2 литров, это сведения из анамнеза) он начал засыпать, но успел, распутав скотч, найти в темноте мобильник и дважды нажать на кнопку, повторяя последний набор. Скотница Татьяна, по счастью, не спала. Охрана вызвала полицию и «скорую» — те приехали еще через полчаса.
Дополню картину личным впечатлением от «гардеробной»: это просторное помещение, завешанное дорогими шубами, пиджаками, рубашками и галстуками. Против пятен крови, которая в ту ночь заливала тут все, химчистка оказалась бессильна, и гардероб пришлось обновить. Предпочитая жить в спартанских условиях, Ситников каждый день, выезжая в город, надевает новый яркий галстук и пиджак в полоску. Склонен к театральности? Пожалуй. В Уренгое есть и такие, кто считает покушение инсценировкой. Но если бы «скорая» задержалась еще на 10 минут, на этом «пьеса» и закончилась бы…
Прокуратура «не возбуждается»
Дело о нападении на Ситникова практически не расследовалось. Оно было возбуждено по статье «Грабеж», а не о покушении на убийство, хотя нападавший ничего не взял и, со слов потерпевшего, от денег отказался. Если бы нападение было квалифицировано как покушение на убийство, дело попало бы в Следственный комитет, где у него было бы больше шансов на раскрытие, а в МВД оно год передавалось от одного следователя к другому. Лишь в мае, после жалоб Ситникова президенту, он был первый раз подробно допрошен, и были наконец изъяты улики, на которые 8 месяцев никто не обращал внимания: приспособленное для слежки зеркало, обнаруженное все той же скотницей Татьяной, чашка с остатками чая и кожура от мандарина, найденные в соседней пустующей избе (и другие). В настоящее время органами МВД дело «приостановлено», но органами ФСБ оно же взято под контроль.
Между тем 9 лет назад, в 2005-м, другая преступная группа точно так же следила за Ситниковым из засады возле этого же дома. Из записанных переговоров членов банды (она была замечена охраной и задержана органами МВД с поличным) вытекало намерение убийства, а дома у организатора был обнаружен арсенал оружия с глушителями. Тем не менее прокуратура в суде отказалась от обвинения в приготовлении к убийству, и некто Накусов, осужденный только за незаконное хранение оружия, сейчас уже освободился и снова появляется в Новом Уренгое.
Весной этого года собственная охрана снова докладывала Ситникову о появлении по ночам возле дома странных снегоходов, о слежке, которая ведется за ним из автомашин. По номерам удалось установить, что это транспорт группировки, специализирующейся на хищении нефтепродуктов со складов и из бензовозов: как раз в апреле один незадолго до этого принятый на работу сотрудник «Роснефтегаза» был изобличен в выводе со склада трех цистерн газового конденсата на сумму около 7 млн рублей.
Впрочем, это мелочь на фоне 134 миллионов, которые «Роснефтегазу» остался должен перекупщик Дружинин. Заключив договор на поставку эшелона конденсата от имени некоего смоленского ООО, он оплатил первую часть, а деньги за вторую поставку загнал в какую-то помойку, которая вместе с ними тут же исчезла. Дело по обвинению Дружинина трижды прекращалось прокуратурой Нового Уренгоя (только что прокуратура ЯНАО в четвертый раз вернула дело прокурору Уренгоя для новой проверки). Не проверяются ни версия Ситникова о том, что «ниндзя» мог быть подослан к дому на речке Ево-Яха именно с этой стороны, ни его предположение, что новая слежка может быть связана как с этим долгом, так и с выявленной схемой массового хищения нефтепродуктов.
Между тем в августе людьми на машинах с номерами той же серии, принадлежащих группировке, специализирующейся на кражах нефтепродуктов, был похищен сотрудник одной из АЗС «Роснефтегаза».
Мало кто, вставляя «пистолет» в бак своей машины, задумывается о том, насколько криминализирован топливный бизнес, особенно на Севере. Но именно Ситников, который создал на Ямале, по сути, единственную частную корпорацию в этой сфере (все остальное здесь называется, в общем, одним словом «Газпром»), за четверть века ни разу не прошел по делам о настоящем черном криминале — даже свидетелем.
Однако, как объяснили Ситникову сочувствующие старые менты, прокурор Андрей Ольгин в ответ на их доклад о воровстве из «Роснефтегаза» якобы отрезал: «Ситников потерпевшим у нас не будет никогда». Так называемым правоохранительным органам он нужен только в роли обвиняемого — пусть пока не в рамках уголовного дела, а лишь как отрицательный персонаж в новостях об их работе по телевизору.
Историческая база
Свою первую сделку Ситников заключил в 5-м классе. Из найденной на помойке пластмассы он сделал аквариум и вырастил таких рыбок, каких ни у кого не было. С ними он пошел к заведующей детским садом и выменял настоящий большой аквариум. В классе таким все восхищались, но на самого Ситникова стали смотреть как-то косо.
Точно так же в Уренгое, куда он приехал выпускником Казанского физфака в 1978-м, на него смотрели «романтики», а к рвачам он и сам не шел, с ними неинтересно. Однажды он уговорил капитана, и они после закрытия навигации протащили по несудоходной реке вдвоем (команда сбежала на берег) баржу со строительными модулями. Ситников обещал капитану медаль: для стройки они выгадали месяцев восемь! — а в этом все увидели снова один только меркантилизм.
Наконец, в 1988 году объявили, что такие, как он, тоже нужны стране. Его первый кооператив «Уренгой» брал подряды на благоустройство. Ситников посадил в Уренгое тысячи деревьев: выкапывали в тундре (где они растут поодиночке, и это здесь называется «лес») и перевозили в город. Все он, конечно, не помнит, но не столь частые кедрачи показывает по дороге с гордостью: «Вот этот я посадил под окно такому-то, а он потом уехал». Как-то так вышло, что прежние романтики усадили детей на трубу, а сами махнули на все рукой и получают дивиденды из офшоров. Только «деловой» Ситников все деньги держит в рублях и упорно пытается сделать что-то новое дома на Ямале.
В приватизации многочисленных экспедиций и стройтрестов в начале 90-х Ситников не поучаствовал: видимо, раньше времени соскочил из начальства. Но свои деньги (как в 5-м классе рыбки) у него уже были, на них он купил первые 60 цистерн и базу, которая после развала одного из трестов оказалась никому не нужна. На эту первую базу в десятке километров от города мы с ним и совершили экскурсию.
На первый взгляд (в отличие от Уренгоя и тем более Салехарда, чей облик уже вполне буржуазен) база — это 42 гектара «социализма»: старый забор, бесконечные ряды рельсов, утопающие в снегу грузовики, тракторы, цистерны и бензовозы — среди них, впрочем, есть и новые, «с иголочки». В цеху виляет хвостом собака (без нее картина была бы неполной), а работяги на станке точат колесные пары. Ближайшая такая же проточка черт знает где, а без нее вагоны далеко не уедут. Дальше промывка и пропарка цистерн — тоже дедовским способом, но другой во всем округе нет. Есть наливные и насыпные эстакады. И, конечно, огромные бочки — склад нефтепродуктов. Первые бочки появились в 1992-м, когда бензин за месяц мог подорожать в разы, и проблема была только в емкостях для хранения.
Однако историческая атрибуция этой «базы» не так линейна. По виду это часто хлам, а по сути — здесь полигон венчурных инноваций. Дело в том, что из «пирога углеводородов», насчитывающего до шести слоев, сегодня все стараются выхватить только самый легкий верхний. Пока у «Газпрома» есть старая труба, а вокруг всякие нашлепки, — инновациями крупный бизнес (зарегистрированный отнюдь не в Уренгое) заниматься не будет. Ситников же пытается организовать использование более сложных для добычи и менее рентабельных «слоев», на свой страх и риск запуская опытное производство: и метанола, и нафтановой нефти, которая может быть использована в медицине, и многого другого.
В мае 2013 года Путин подписал указ о массовом переводе российского автотранспорта на газовое топливо, что удешевило бы перевозки в среднем вдвое. Президент и премьер на пресс-конференции объявили о «газовой революции». На несколько лет раньше в «Роснефтегазе» уже были разработаны соответствующие технологии, создана сеть мастерских и газовых заправок (40 АЗС, это больше, чем у «Газпрома») по всему Ямалу. На утилизированный попутный газ, который бессмысленно сгорает в факелах (их видно полярной ночью с самолета), переведен в том числе коммунальный транспорт в Уренгое. Ну вот, кажется, пришел успех, и усилия Ситникова будут оценены. Но в это время…
Газовая атака
Сегодня по предписаниям надзорных органов все газовые АЗС официально закрыты из-за неправильно оформленной лицензии. Никто, конечно, не ставил целью саботировать «газовую революцию». Но ее локомотивом мог бы стать именно средний бизнес — вместо этого единственная, может быть, подходящая для этой роли корпорация «Роснефтегаз» становится объектом атаки с двух сторон: криминала и правоохранительных органов.
Инновационный бизнес, тем более ведущийся без государственной помощи, всегда содержит элементы риска. Ситников — представитель первой волны освоителей Ямала, которые и понимали Север как советский «венчур» — рискованное предприятие. Без этого риска здесь никогда ничего бы не было, включая (страшно сказать) трубу «Газпрома». Ситников привык брать на себя ответственность и до сих пор по-крупному ни разу не ошибся. С другой стороны, новое поколение чиновников и юристов, которое представляет прокурор Андрей Ольгин (он приехал в Уренгой из Омска и вряд ли думает остаться тут надолго), рисковать не склонно. Они и не рискуют: их работу оценивают сверху только по «палкам» бесчисленных предписаний, всегда чем-нибудь да обоснованных, а что там в результате происходит с экономикой — это по другому ведомству.
Осенью 2011 года пожарный надзор закрыл головной офис «Роснефтегаза». Сначала Ситников воспринял это как попытку вымогательства: взяток он не дает, но в «силовых структурах» текучка, и новые могли об этом не знать. Делать нечего, купили под офис бывший Дом культуры, где клерки пересели в когда-то танцевальный зал с балюстрадой.
6 декабря 2011-го в новый офис пришли с обыском, ОМОН поставил женщин к стене, выгреб всю документацию и утащил компьютеры. Хотя постановление об обыске вынесла следователь (очередная «новенькая»), фактически им руководил зампрокурора города Андрей Светличный. Вскоре суд признал обыск незаконным: он был произведен под надуманным и посторонним предлогом. Прокурор города получил за это дисциплинарное взыскание, Светличный вскоре ушел «по собственному», но компьютеры «следствие» не отдавало еще несколько месяцев: проверяли все, что можно, по бухгалтерии.
В апреле 2012-го суд по иску прокуратуры, выступившей «в защиту неопределенного круга лиц», закрыл жилой дом «Роснефтегаза», служивший общежитием для сотрудников: при покупке здания (постройки 80-х годов) оно не было из-за ремонта переведено в какой-то правильный фонд. Было отключено отопление, и совершенно определенный круг лиц (более 200 сотрудников) оказался при минусовой температуре без крыши над головой. Общежитие «во исполнение судебного решения» простояло уже две зимы без отопления, но выстоит ли третью, никто поручиться не может.
Далее проверки на объектах «Роснефтегаза» пошли с такой частотой, что их работа оказалась практически парализована. Жалобы со стороны Ситникова (на имя президента, разумеется), возвращаясь в Новый Уренгой, вызывают только новые и новые проверки. Детальный анализ предписаний по объектам подробно приведен в материалах, которые «ОПОРА России» сейчас передала в Генпрокуратуру: тут и производственные базы, и АЗС, и переправа через реку Пур. Во многих случаях «Роснефтегаз» добивается в арбитражном суде отмены санкций. Городской суд заменил предписание о закрытии нового офиса (там нашли какие-то доски в подвале) штрафом (почувствуйте разницу). Детали на карте этой войны все время меняются, но в целом они четко складываются в картину избирательного правоприменения: законы и инструкции используются не для целей права, а, напротив, по сути, для убийства среднего бизнеса.
Такова общая канва системного конфликта. Но ведь он оставляет достаточно места и для личных, и для корыстных мотивов. Кто ждет часа, чтобы попировать над «трупом» «Роснефтегаза»?
«Коллега Рогозина»
На фоне ослабления «Роснефтегаза» бесчисленными проверками в 2012 году здесь появился уже знакомый нам перекупщик Дружинин. В 2013 году он остался должен корпорации 134 млн рублей за поставленный конденсат и предложил рассчитаться старой газовой скважиной. Это «троянский конь»: такая скважина требует денег на поддержание и консервацию, а лицензии на добычу у нее нет. Ситников на это предложение, конечно, не купился, но поинтересовался историей объекта. Выяснилось, что после очередной рейдерской войны в Уренгое эта скважина перешла в собственность структур некоего Сергея Веселкова.
Ситников впервые услышал фамилию Веселков от коллеги-предпринимателя: тот только что отбился от уголовного дела, связанного с банкротством. Порасспросив людей и покопавшись в интернете, сотрудники «Роснефтегаза» убедились, что слово «банкротство» в сочетании с этой фамилией на Ямале встречается нередко. Одним из результатов поиска стала и наша давняя публикация о Веселкове в «Новой газете» (см. № 83 за 2008 год. — «Буровик из конторы») — как раз та, по поводу которой нам звонили из Znak.com. На фотографии, которую перепечатали коллеги, Веселков мчится куда-то в брызгах на яхте в компании строителя Николая Елизарова — оба в плавках, довольные. В начале нулевых известный строительный трест Елизарова (бывшая экспедиция с Кубани) был взят на субподряд по тендеру, который выиграла сама по себе малоизвестная фирма Веселкова. Ну а снимок с яхты Елизаров передал мне через адвоката уже из СИЗО: результатом этого катания с Веселковым стало банкротство треста и уголовное дело против него самого.
В 2008-м, когда я писал об этом деле, Веселков даже не отказался поговорить со мной и рассказал о себе много интересного. С его слов, он кадровый офицер КГБ СССР, бывший сотрудник КМО (Комитета молодежных организаций) ЦК ВЛКСМ, где работал в конце 80-х, кстати, вместе с нынешним вице-премьером Дмитрием Рогозиным. В то время на Ямале его считали также человеком Березовского. Возможно, что он приукрашивает свою биографию, но достоверно известно, что целый ряд предпринимателей Ямала обвиняет Веселкова в рейдерстве. Захваты сопровождаются странными самоубийствами и преждевременными смертями — может, это и случайность, но связываться с ним боятся.
Зампрокурора Нового Уренгоя Андрей Светличный, руководивший незаконным обыском в «Роснефтегазе» в декабре 2011-го, а затем уволившийся из прокуратуры, перешел руководить службой безопасности именно в структуры Сергея Веселкова.
Прокурор Нового Уренгоя Андрей Ольгин в ответ на мой вопрос о переходе своего бывшего зама к Веселкову заметил, что тот после увольнения — свободный человек, а о причинах увольнения надо спрашивать у него самого.
Ольгин признал, что дело о покушении на Ситникова расследуется из рук вон плохо, за это соответствующие сотрудники привлечены к ответственности. Но оснований, чтобы переквалифицировать нападение как покушение на убийство, он не видит. Разговор о системном конфликте производственного риска и бюрократического самосохранения, который парализует всякое развитие в Новом Уренгое (да и по всей стране), прокурор не поддержал.
«Уезжай!» — говорит «ниндзя». Конечно, если Ситников окешится и уедет, все то, что он построил в тундре за четверть века, будет растащено, из тысячи созданных им рабочих мест останется, может быть, сотня. Все больше он, первопроходец, оказывается тут чужим и ненужным. Пока держится высокая цена на газ, инновационный средний бизнес России как бы не нужен. Но что станет «опорой России», если цена на газ упадет?
Под текст
Как нам стало известно в процессе работы над этим материалом, в июне около 100 жителей Нового Уренгоя обратились к директору ФСБ РФ Бортникову с коллективной жалобой на произвол правоохранительных органов. Поднятые в жалобе вопросы выходят за рамки данной темы, но «Новая газета» будет следить за ее судьбой, как и за рассмотрением в Генпрокуратуре материалов, переданных «ОПОРОЙ России» в связи с фактической войной правоохранительных органов против «Роснефтегаза».
Л. Н., Новый Уренгой — Салехард — Москва
