КолонкаПолитика

Против любой войны

Полевые наблюдения социолога на московском «Марше мира»

Этот материал вышел в номере № 109 от 29 сентября 2014
Читать
Полевые наблюдения социолога на московском «Марше мира»

Александр БИКБОВ социолог, автор книги «Грамматика порядка. Историческая социология понятий, которые меняют нашу реальность»

Еще Пьер Бурдье раскрыл тонкую механику рынка СМИ, показав, что конкуренция ведет не к разнообразию сообщений, а к их унификации. В большинстве российских медиа «Марш мира», состоявшийся в Москве 21 сентября, был приписан оппозиции. В статьях приводились высказывания двух-трех политиков, твиттер-трансляции пестрели известными именами, чьих обладателей журналисты заметили на улице. Исчезновение гражданского большинства из сообщений СМИ, описание людей как бесформенной массы статистов, — не случай и не беспечность. Эта черта сближает разные медиа на информационном рынке современной России. Вероятно, лишь общественный перелом, аналогичный тому, что случился в конце 80-х, способен отвлечь СМИ от логики «звезд и статистов», заставить обратиться к реальности.

Какой была реальность этого марша? Вместе с Марией Меньшиковой мы подробно проинтервьюировали 14 участников марша и убедились, что участвуем в мирном противостоянии образованных людей — необразованным. Уже в 2012 году исследование группы «НИИ митингов» выявило исключительную важность образования во всей конструкции российского уличного протеста. Его участники были не просто студентами, дипломированными специалистами и кандидатами наук. В знании и культуре они видели свое главное отличие от некомпетентной власти, сделавшей ставку на беззаконие и насилие. Большинство нынешнего «Марша мира» составили те, кто уже ходил на митинги в 2011—2012 годах. И если прежде отторжение у них вызывали слова и поступки высших лиц, то теперь война придала антитезе новую материальность.

В долгой очереди перед рамками друг друга разглядывали две вселенные: противники войны и сторонники ДНР. Лица протеста, «прекрасные» еще с декабря 2011-го, и лица, веющие грозой. «Вы посмотрите на них, эти лица я не могу простить», — не выдержал один из собеседников, менеджер с образованием инженера-робототехника. Но и без этого наглядного противопоставления участники марша возвращались к обсуждению власти, теряющей или потерявшей образованную часть общества. «Люди против Путина… более образованные, даже не в профессиональном смысле, а в смысле общего развития», — отметила 45-летняя работница рекламного агентства. Ни она, ни 20-летняя студентка-филолог, которая хочет заниматься наукой, ни 60-летний экономист не готовы стать пассивной «базой» для правительства или для оппозиции. Они уже отчаялись на что-либо повлиять, но все еще не оставили слабой надежды быть услышанными.

Два года назад протестная активность вызывала острое желание «выйти посмотреть». В декабре 2011 года «посмотреть» приходили дизайнеры и учителя, студенты и менеджеры. К сентябрю 2014-го они увидели достаточно. Сегодня они же приходят, «чтобы не врать себе», «чтобы не было стыдно». Их место на периферии акций заняли другие: неброско одетые мужчины за 50, без высшего образования. Мотив их осторожного присутствия — желание разобраться в происходящем. Они далеки от пассивного нейтралитета и говорят о несогласии с военным вмешательством России, хотя негромко, с оговорками. Это те, кто еще пожил в Караганде и Находке, в Сибири и в Туркмении, кто связан с Украиной и иными пространствами бывшего СССР учебой, дружескими контактами, семейной историей.

Те, кто 21 сентября вышел на улицу в первый раз, — это тоже люди старше 50 лет. Прежде они были склонны больше доверять «культурным ленинградцам» — Путину и Медведеву (женщина-медик на пенсии, с высшим биологическим), но их «сломала» агрессия против Украины и безграничная ложь провластных СМИ. Они критикуют тоталитарный уклон советской власти, но тепло вспоминают о бесплатном образовании и интернационализме. Собственно, советские интернационализм и патриотизм — это неучтенные факторы, которые могут заявить о себе дальнейшим падением поддержки властей. Агрессия против Украины и бессмысленные смерти «наших мальчиков» отзываются у старшего поколения жгучим стыдом, выглядят вызовом и даже предательством.

Наверное, самый важный вопрос марша — тот, что не звучал в его публичной повестке. Я специально задавал его собеседникам: «Кто воюет на юго-востоке Украины?» Первыми обычно называли российские войска, реже «местных бандюков». Эти ответы не менее значимы, чем лейтмотив «образование против насилия». Отсутствие в картине войны жителей, взявших в руки оружие, упрощает задачи антивоенного протеста. Но оно же затрудняет поиск выхода из военного тупика. В российских дискуссиях уже звучали призывы раздавить бандитов, победно завершив АТО любой ценой. Формально повестка марша им не противоречила, а большинство наших собеседников считали себя вправе критиковать лишь участие в войне России. Однако их мнение об АТО было крайне далеким от любого милитаризма. Они полагали, что военную операцию украинских властей также следует остановить. И это важный урок для любой партии войны, в чьем бы лагере она ни искала себе места. Участники «Марша мира» в самом деле были против всякой войны.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow