«Пиотровский» — независимый книжный магазин в Перми, первый подобный проект за пределами Садового кольца. Открывшийся в 2009 году, он не продает детективы и канцелярские товары, зато предлагает покупателям новинки серьезной литературы. О том, как культура выживает и пытается наступать в глубь России, — совладельцы «Пиотровского» Михаил МАЛЬЦЕВ и Денис КОРНЕЕВСКИЙ.

— Что такое независимый книжный магазин?

Михаил Мальцев:Независимый — это калька с independent, устоявшийся международный термин, который имеет чисто коммерческий смысл. Это значит, что мы не являемся участниками той или иной сети, не входим в корпорации, не связаны с государством.

Денис Корнеевский:Когда 5 лет назад мы готовились к созданию магазина, это прилагательное было актуальным. Но сегодня независимость вошла в тренд, его стали использовать все кому не лень. Поэтому сейчас мы на нашей «независимости» акцента не делаем.

— Чем «Пиотровский» отличается от других книжных?

— М. М.: Мы создаем подборки, которые можно найти только у нас. Например, есть отдел Советского Союза, где он представлен как явление не только историческое, но и культурное, социальное, литературное. В одном пространстве вы видите самые разные, отобранные вручную тексты об этом феномене. Или подборка литературы ужасов, где представлены не только художественные произведения, но и культурологические работы по этой теме.

— Когда вы начинали, идея открывать независимый книжный магазин в провинции казалась довольно бредовой. Сейчас вроде бы и другие подобные проекты появляются?

М. М.: Нам бы хотелось верить, что мы на этот процесс повлияли. Некоторые стартовали параллельно с нами. Например, магазин «В переплете», который Олег Рубцов открыл в Пензе. Таких проектов становится все больше. И ни один не закрылся. Все наши выступления на книжных фестивалях в разных городах сводились к этому. Мы обращались к людям, которые хотят открыть книжный магазин в провинции, но боятся. Как говорит Ричард Брэнсон: «К черту всё, берись и делай!» Кроме «В переплете» мы можем назвать еще несколько дружественных нам новых проектов, например, «Смена» в Казани и «Все свободны» в Петербурге.

— Из Москвы кажется, будто бы российское просвещение ведет сейчас вялые арьергардные бои с огромным фронтом всякой ереси, газетой «Культура», Дугиным. Едет по Перми на тачанке магазин «Пиотровский» и отстреливается.

Д. К.: Были бои, когда нас выселяли из помещения в начале 2013 года. Переезд — общая проблема для всех книжных магазинов. Все они закрываются из-за арендодателей. В западных странах существуют разные формы поддержки независимых книготорговцев. В нашей стране — ничего. Мы вынуждены конкурировать с продавцами алкоголя, с продавцами шуб и дубленок. Но к книжным магазинам надо как-то иначе относиться.

— В московском «Фаланстере» можно встретить интересных персонажей: сотрудников администрации президента, писателя Лимонова с телохранителями. Может ли у вас радикальный писатель встретиться с помощником губернатора?

М. М.: В декабре я ехал в купе с подполковником ФСБ. Он меня спросил, чем я занимаюсь. Я говорю: «Вот, книжки продаю». Он: «А что за магазин? Не «Пиотровский» ли случайно?» Я насторожился. «Нет, нет, — говорит он, — все в порядке, просто у меня парни из отдела ходят, у вас книжки покупают». Но из Заксобрания Пермского края мы покупателей не видим, у них другие какие-то формы досуга.

— Зимой я проводил презентацию в одном большом московском книжном магазине. Меня вызвали на ковер к директору, она сказала: слово «Путин» у нее произносить нельзя…

М. М.: Мы себя здесь более свободно чувствуем, потому что Пермь всегда была местом, где политика не производилась. Она спускалась сверху, из Москвы. Приходил сюда Колчак, Пермь сдавалась Колчаку, и все было здесь по-колчаковски. Сверху спускались Советы, и все было по-советски. В 1991 году здесь была история про печатание валюты Уральской республики, и были здесь сепаратисты, но все равно как-то Пермь всегда смирялась, ждала всех решений из Москвы и спокойно жила.

— А как же надпись про «бандеровцев»?

М. М.: (Смеется.) Ну да, мы — «бандеровцы»! В расширительном смысле… В феврале, когда был Майдан, маховик пропаганды в России уже начал раскручиваться. Мы заметили: совсем игнорируется гражданская часть Майдана, нам говорят, что там только радикалы, националисты. Поэтому мы решили сделать в магазине телемост с киевлянином и с представителем Львова — русскоговорящим, причем с такими людьми, за которых могли поручиться. Выбрали писателя Нестеренко, одиозного, но вполне признанного в России украинского автора. И преподавателя философии и политологии Львовского университета Александра Сорбу. Последний — мой одноклассник, который уехал во Львов и там сейчас занимается наукой. Телемост состоял из двух включений, мы задавали любые вопросы. «Что у вас происходит?» — «Жгут архивы». — «Почему у вас жгут архивы? Почему вы не препятствуете этому? Почему «Беркут» на колени поставили? Одобряете ли вы это? Не одобряете?» И оба наши респондента сказали о том, что очень уважают и любят русскую культуру, что антирусские законы интеллигентные люди не поддерживают. Было ясно: в Украине существуют гражданское общество, вменяемые люди. Когда мы закончили телемост, люди подходили, благодарили. Полиция присутствовавшая — тоже подошла…

— А зачем полиция, извините?

М. М.: Полиция к нам сначала ходила, чтобы защитить нас от праворадикалов, как они говорили. После телемоста полицейские подошли, сказали: «Зачем вы это делаете?» Мы говорим: «Чтобы показать, что люди везде нормальные. Что надо дружить…» Они говорят: «Правильно, правильно! Молодцы!» У кого-то родственники в Украине оказались. На следующий день началась дискуссия в блоге у кого-то из тех, кто сидел на мероприятии. Человек из «Сути времени» Кургиняна писал, что мы даем бандеровцам высказываться, и так далее. Еще через какое-то время мы пришли на работу и увидели, что у нас на стене красуется надпись: «Бандеровцы».

— Вам не кажется, что вы — иностранные агенты? У вас вот и магазин в честь поляка назван, Юзефа Пиотровского, первого пермского книготорговца.

М. М.: Безусловно.

Д. К.: (Смеется.) А я сам по национальности — поляк.

— Как вы себя чувствуете после сворачивания Пермской культурной революции?

М. М.: Культурная революция обеспечила интересный фон. Мы в ней участвовали как рядовые, подопытные объекты. Очень легко и свободно входили в какие-то проекты и выходили из них. Когда наши интересы совпадали, мы могли спокойно сотрудничать. Когда не совпадали, мы могли отойти в сторону. Сам «Пиотровский» мало пострадал от ухода губернатора Чиркунова. Ну да, исчез этот фон, исчезло веселье. Исчезло ощущение того, что не надо ехать в Москву для того, чтобы участвовать в каких-то интересных модных вещах.

— Какие вокруг магазина существуют проекты?

М. М.:Нам интересно заниматься образованием, лекциями. Это даже породило моду. Лекции в Перми теперь идут в парикмахерских и ресторанах, повсюду. Первым большим проектом, который мы делали, была Пермская книжная ярмарка. Она должна была стать ежегодной, но нынешним пермским властям это неинтересно. Еще была «Философская школа» наших коллег Дмитрия Вяткина и Яны Цырлиной. Мы открыли «Лекторий Пиотровского» — идея в том, чтобы предоставлять помещение для мероприятий, предложенных нашими покупателями. Делаем читательские клубы, но не просто унылое обсуждение книг, а интересные сюжеты и формы. Денис, например, взял блок книг про Средневековье. Еще у нас был блок про литературу и путешествия, про музыку, Books & Games — о параллелях между видеоиграми и книгами.

Д. К.: В 2011 году нас пригласили в Воронеж, где мы тоже делали книжную ярмарку. Второй год ведем переговоры с Ельцинским центром в Екатеринбурге об открытии книжного магазина и образовательной площадки.

М. М.: Особенно сейчас этим интересно заниматься, когда Борис Ельцин начинает снова ассоциироваться в нашей стране с оппозиционными демократическими силами.