5—6 октября в Москве, на фестивале «Территория», — знаменитый спектакль Томаса Остермайера и его берлинского театра Schaubuehne «Враг народа». С 2012 года эта точная, умная, очень сегодняшняя постановка ездит по свету: Авиньон — Мельбурн — Лион — Монреаль — Квебек — Афины — Венеция — Буэнос-Айрес — Нью-Йорк — Париж — Стамбул — Осло… Десять дней назад — Лондон. Теперь Москва.
У нас ждали «Врага народа» осенью 2013-го, но приехал он сейчас. И — приехал. ??
В Лондоне, в арт-центре «Барбикан», театроведы Оксфорда и Кембриджа провели в дни гастролей «Врага народа» симпозиум по творчеству Остермайера. Но это так, к масштабу явления. Для нас — здесь и сейчас — важнее другое: культурные связи России, построенные за 20 лет, не рвутся. И сильные, абсолютно самостоятельные европейские художники, с четкой социальной позицией и точным чувством современности (а Остермайер именно таков) считают важным их поддерживать.
…В этом спектакле фактура осовременена: черные стены гостиной доктора Стокмана исписаны мелом во время мозговых штурмов. Прогрессивные журналисты самозабвенно стучат по ударной установке. Но конфликт тот же, старый: промышленные стоки отравляют воды курорта. Курорт — основа экономики городка. Доктор Стокман своими «анализами воды» ставит под удар общее процветание. У Остермайера Стокман еще получит — в дар от семьи — акции курорта.
Станиславский в 1900 году играл мятежного доктора героем в крахмальных манжетах — прогрессивный московский зал рыдал и призывал революцию… Штефан Штерн, доктор Стокман Schaubuehne, — совсем не герой. Мягкий, бледный человек в старой кожанке и в комнату не может войти, не стукнувшись о косяк. Он не приспособлен к жестоким клинчам: но должен же кто-то говорить правду?
А из-за кулис летят бомбы с краской, со свистом разрываясь на лице правдолюбца.
Знаменитая речь Стокмана о том, что страшнее всего «сплоченное большинство» и его лживые иллюзии, — превращается в политический диспут с публикой. Ибсен отброшен: в спектакле Остермайера говорят о близком конце цивилизации, об экономике «биржевых пузырей». Половина речи — из книги Невидимого комитета «Грядущее восстание» (2007), которая разошлась по Европе и во Франции была определена властями как «настольная книга террориста». (А в России издана «Ультракультурой» — но прошла незамеченной.)
Во всех городах, где гастролирует «Враг народа» Остермайера, — «доктор Стокман эпохи Occupy Wall Street» вовлекает в дискуссию зал. И это чуть не самая яркая часть спектакля.
Томас ОСТЕРМАЙЕР ответил на вопросы «Новой газеты» из Берлина, накануне гастролей.
— Ваш доктор Стокман — не «герой и трибун», а скромный, рассеянный, смешной человек. Почему? И почему доктор и его друзья в «Шаубюне» намного моложе, чем в пьесе Ибсена?
— Естественно, всякий раз, делая спектакль, я не хочу «отвечать ожиданиям публики» касаемо главных персонажей — и ставить так, как это было поставлено уже тысячу раз. Для меня речь тут шла в первую очередь о политическом понимании сегодняшних молодых берлинцев, преданных определенным политическим убеждениям. Но что-то подобное можно встретить по всему свету — например, Occupy Wall Street или испанское движение Indignados — «Возмущенных».
При этом я полагаю: когда политического борца представляют героем, из этого проистекает огромное недопонимание. А люди, которые действительно могут что-то изменить в общем ходе событий, думают глубоко и действуют медленно. Как правило, они совсем не отвечают расхожему образу агитатора. К «трибуну и борцу» и я, и моя публика потеряли бы интерес довольно быстро.
— Ответственность за общество — либо за отравленные источники вод, либо за потерянные доходы городка — ключевая тема вашего «Врага народа». В финале грозный тесть не без издевки вручает доктору Стокману изрядную пачку акций той самой водолечебницы, о закрытии которой Стокман ратовал. Какие «зоны ответственности» в реальном обществе сегодня особенно важны?
— Главный вопрос моего спектакля: каковы шансы политической реальности быть принятой во внимание, влиять на ход событий в обществе, насквозь пронизанном только экономикой?
— Беседа доктора Стокмана со зрителями — в разных городах, на разных языках — часть спектакля. Есть ли темы, проблемы, страхи, общие для Мельбурна, Осло и Афин? Какой новый опыт вы вынесли из этого длинного «разговора с публикой» в мировом турне? И что собираетесь обсуждать в Москве?
— Забавно, но в каждом городе, где мы были на гастролях, зрители говорили мне, что для их страны этот спектакль особенно актуален. А значит — в каждой стране есть чувство, что именно политические конфликты для нее могут быть ключевыми, взрывоопасными. Главную разницу я вижу в том, насколько зритель приучен обсуждать реальность вслух, выражать себя политически.
Как ни странно, в англосаксонских странах — Австралии, Англии, США — эта традиция лучше развита. Речи зрителей в Стамбуле были острей, жестче, полны страдания: там сильны молодежные движения протеста. Разговоры в Буэнос-Айресе и в Сан-Паулу очень остро отражали смятение, внутреннюю раздвоенность в обществе. Перед московскими разговорами у меня нет определенных ожиданий — и я не собираюсь предлагать темы. Темы разговора предложат зрители.
— Какие из многочисленных премьер Schaubuehne кажутся вам самыми значимыми?
— У нас в театре большой репертуар, свыше тридцати спектаклей. У нас ставят множество режиссеров с международным именем, режиссеров, важных для сегодняшнего театра: Алвис Херманис, Кэти Митчелл, Ромео Кастеллуччи, Михаэль Тальхаймер, Фальк Рихтер. И любую их работу стоит увидеть. А радуюсь я больше всего удаче первой работы Нины Хосс, недавно вошедшей в круг режиссеров Schaubuehne. Ее спектакль заново открыл зрителю Германии писателя Лилиан Хеллман и ее пьесу «Лисички».
— Что вы думаете о культурных связях Европы и России, Германии и России в последние двадцать лет? Что вы думаете о будущем этих связей? И — возвращаясь к любимой теме доктора Стокмана — за что ответственны сегодня «люди культуры» по обе стороны границ?
— При нынешней политической ситуации я считаю особенно важным то, что между Германией и Россией идет культурный обмен. В политике разбито много горшков. И поэтому сегодня особенно хотелось бы, чтоб художники не повторяли ошибки политиков. Когда я говорю «ошибки», я имею в виду обе стороны: Запад тоже. Наша цивилизация оказывается — снова и снова — очень уязвимой и вечно пребывающей в опасности. Иногда мне кажется, что художники должны взять на себя эту работу: разрушать предрассудки и обсуждать, обсуждать шовинизм, растущий с обеих сторон. Если политики действуют неосторожно, это дело художников — показывать и исследовать особенности каждой стороны, сохранять связующую нить между Россией и Германией.
— В московском Театре наций идет ваш спектакль «Фрекен Жюли» с Чулпан Хаматовой, Юлией Пересильд и Евгением Мироновым. Есть ли у вас новые театральные проекты в России?
— Я всегда с удовольствием приезжаю в эту страну, восхищаюсь сильной театральной традицией и уровнем работы актеров.
