«Я не считаю себя оппонентом власти. С моей точки зрения, с властью не нужно бороться, ее нужно менять» — так в ходе своей предвыборной кампании говорил один из самых ярких и известных кандидатов в депутаты Мосгордумы, успешно, кстати, избравшийся. Позиция вполне разумная и вообще до некоторой степени базовая для прогрессивно настроенной части российской элиты. Под этим лозунгом шел в президенты Дмитрий Медведев, на власть работали многие интеллектуалы, общественные деятели и ученые. В самом деле, мы не враги ни своей стране, ни самим себе. Мы просто хотим, чтобы наше общество развивалось, двигалось вперед. И еще помним, что все успешные реформы в России делались сверху.
Проблема в том, что все труднее, если вообще возможно, становится обнаружить механизмы изменений. За какую ниточку нужно дергать, чтобы власть менялась? Как можно менять бетонную стену? На каком языке разговаривать с лицами, забаррикадировавшимися в склепе и демонстративно воткнувшими беруши? Площадок, на которых можно хотя бы ставить вопрос об изменениях, не просматривается. Парламент мы давно с почестями проводили в последний путь. Но и серьезных экспертных обсуждений уже не ведется. И публичные эксперты, и даже закрытая правительственная аналитика оказывают все меньшее влияние на фактический курс управления страной. Даже не позитивные изменения, но сама божественная стабильность оказывается сегодня недостижимой мечтой. Невозможно обсуждать экономику в условиях крымского наступления, от которого из России бегут не столько бандерофашисты, сколько инвестиции, технологии и надежды.
Как в этой ситуации чувствуют себя те, чьи карьеры и репутации поставлены на военно-тактическую карту? Люди, которые, согласно должности, обязаны думать о наполнении бюджетов, здоровье финансовой системы, внезапно оказались идущими в колонне пропагандистов на первомайской демонстрации в честь взятия войсками ополченца Моторолы передовых позиций хунты. Работать в таких условиях не получается, в колоннах нарастает приглушенный пока ропот. Кто первый сорвется и выйдет из строя?
Верному финансисту Кудрину повезло сделать это до всякой русской весны. Я думаю, многие теперь могут ему только позавидовать. Он не оказался в числе министров-смертников, задача которых сводится к финансовому оформлению любых внешнеполитических фокусов. Он не будет платить репутацией за идеологические игры во «вставание с колен». Судя по обстановке на инвестиционном форуме «Россия зовет», его бывшим коллегам повезло меньше. Критические отзывы о ситуации в российской экономике сформулировали министр экономического развития Улюкаев, министр финансов Силуанов, а гвоздем программы стало бунтарское выступление главы Сбербанка Грефа. Если министры традиционно хранят молчание о том, какие политические факторы привели к нынешнему сочетанию инфляции в 8% и росту экономики в 0,8%, то Греф это табу несколько нарушил. Вообще-то он больше говорил о низком качестве государственного управления и неэффективном расходовании средств, но прозвучала и аналогия с позднесоветской экономикой, в которой политические соображения тоже всегда были на первом месте — и с известным финалом. Мобилизационная экономика, то есть дополнительная концентрация и перераспределение ресурсов, как хорошо известно из недавней истории, нас не спасет, потому что и ресурсов особенно брать неоткуда, и концентрировать их тоже получается так себе при нынешнем состоянии госаппарата.
Причину избыточной откровенности Грефа можно понять, ведь Сбербанк непосредственно находится под санкциями ЕС и США. Но за этой частной личной драмой скрывается более фундаментальная проблема. Как вообще может существовать единое государство, в котором политические решения принимаются с подачи восторженных Глазьева и Рогозина, а реализация этих решений, прикрытие тылов великих стратегов, взявших Крым, поручены Силуанову и Набиуллиной? Одни делают всю работу, другие мечтают о великой империи, собирают при дворе милости и мешают первым работать. Сделка слишком невыгодная, чтобы могла устроить всех. Вечно это продолжаться не может.
В этот тревожный час, когда вся страна как один человек, казалось бы, сплотилась вокруг нашего вождя, самое время поставить неудобные вопросы. Нет ли внутри российской элиты, скажем, некоторого недоумения относительно темпов нашего бодрого поступательного движения к пропасти? В каких формах такое недоумение может стать программой действия? Как институционально может быть оформлен раскол? И не обернется ли катастрофический сценарий развития российской экономики (нулевой рост на фоне падения цен на нефть и почти двухкратного роста инфляции) страшным реваншем либералов и европейских ценностей? Быть оппонентом власти, конечно, никому не хочется. А что еще остается делать.
