Гонконг сейчас мало напоминает тот кипучий революционный город, каким он был неделю с лишним назад. Исчезли насыщенные грозовым электричеством демонстрации по сотне тысяч человек, прекратились массовые зажигательные танцы под гитары на улицах, оккупированных студентами и поддержавшими их жителями одного из самых динамичных районов Восточной Азии.
Участники движения за введение в Гонконге системы свободных выборов со свободным выдвижением кандидатов, конечно, еще не полностью успокоились — они продолжают сидячие забастовки в трех районах, в первую очередь перед комплексами центральных административных и финансовых учреждений. Однако речь теперь идет уже не о десятках тысяч и вообще не о тысячах, а лишь о нескольких сотнях протестующих. Что же случилось?
Перелом, возможно временный, произошел после ожесточенных стычек в ночь с 3 на 4 октября в торговом, ресторанном и массажном квартале Монгкок, который считается оплотом мафиозных кланов, бойцов знаменитых гангстерских «триад». Тогда на перекрывших улицы студентов напали так называемые «возмущенные граждане», среди которых, как потом официально заявила полиция, были и профессиональные уголовники. Ранения получили десятки людей, были проведены аресты. Студенты в ходе столкновений вначале отступили, однако затем отбили свои позиции у громил, которые, как многие считают, были наняты сторонниками властей и владельцами забегаловок и магазинов, терявших доходы.
«Не за революцию, за демократию»
Именно после битвы в мафиозном квартале власти сделали тонкий ход — они предложили начать переговоры. Радикальное крыло в руководящей протестами Федерации студентов Гонконга было против — ведь глава местной администрации Лян Чжэньин отказался уйти в отставку, которой требовали студенты. Но верх взяли умеренные: они убедили протестующих, что предложение о переговорах — это уже победа. Среди этой части участников движения популярно выражение: «Мы — не за революцию, мы — за демократию».
Свою роль в сворачивании протестов сыграло, конечно, давление со стороны деловых кругов Гонконга, где коммерческие интересы ставятся выше политики. Демонстранты блокировали улицы, что привело к закрытию многих магазинов в самое выгодное для торговли время — после главного китайского государственного праздника, Дня основания КНР 1 октября. С него начинается неделя каникул, когда из континентальной части страны в Гонконг устремляются толпы туристов. Теперь же пекинские власти перестали выдавать разрешения на коллективные туры в этот Особый административный район КНР. Так Пекин решил экономически наказать бунтарский город.
Закрытые магазины в октябре понесут убытки примерно в 280 млн американских долларов. Поэтому хозяева торговых заведений обвиняют протестующих в подрыве экономики. Сурово настроены и таксисты — они утверждают, что из-за перекрытых улиц потеряли до 50% выручки. Нахмурился крупный бизнес: беспорядки привели к падению котировок на фондовой бирже. В этих условиях руководство движения сочло необходимым хотя бы временно развернуться к мирному диалогу.
Инвестора пугать нельзя
С другой стороны, переговоры выгодны Пекину — они уводят ситуацию от крайне нежелательного варианта с силовым разгоном движения за демократию в Гонконге. Разумеется, дело не в мягкотелости — просто бойня по образцу кровавого подавления студентов на пекинской площади Тяньаньмэнь в 1989 году могла бы иметь весьма ощутимые последствия — в первую очередь для экономики КНР.
Конечно, Гонконг с населением 7,2 млн человек — крошка по сравнению с необъятным материковым Китаем. Однако этот капиталистический анклав с собственным законодательством по старым колониальным британским образцам, независимым судом, невиданной на основной части КНР свободой слова и прессы как бы гарантирует иностранным инвесторам, что с их деньгами не произойдет ничего плохого. Именно через Гонконг на материковый Китай пришли две трети зарубежных капиталовложений. Не менее важен он и как безукоризненно работающий аппарат по финансированию экономики КНР.
В этом городе действует мощная фондовая биржа — вторая по величине в Азии после Токийской. Почти половина зарегистрированных на ней компаний — это фирмы из КНР, включая государственные банки. На них же приходится более 50% всех сделок, совершаемых на местном фондовом рынке. Иными словами, китайская экономика в значительной мере получает финансирование в твердой валюте через подконтрольный Пекину Гонконг, и корпорациям КНР не нужно для этого обращаться в Лондон или Нью-Йорк, где они, кстати, при каких-нибудь чрезвычайных обстоятельствах могут стать объектом санкций. Этот рынок к тому же крупнейшая свободная площадка для операций с китайскими юанями, которые Пекин хотел бы все шире внедрять в мировую экономику.
Поэтому китайские власти заинтересованы в мирном спаде нынешних волнений, они не хотят репрессиями пугать инвесторов и биржевых игроков. По той же причине, кстати, Пекин не посягает на свободу информации в этом анклаве, поскольку любые ограничения в интернете и печати могут заставить капризных иностранцев задуматься о бегстве в другое место, вместе с капиталами.
Мы — «гонконгцы»
Особые отношения с континентальным коммунистическим Китаем сказочно обогащают верхушку гонконгского бизнеса. Она делает деньги на телекоммуникациях, транспортных перевозках, развертывании в КНР сетей супермаркетов… Но самая выгодная сфера — это недвижимость. Новые китайские богачи и коррупционеры разными путями выводят свои капиталы в Гонконг, где британская юридическая система жестко охраняет право частной собственности. Деньги в первую очередь вкладываются в квартиры, виллы и доходные дома, цены на которые достигли баснословного уровня. Рынок очень узкий и элитарный: его контролируют десять самых богатых людей Гонконга, владеющих собственностью примерно на 130 млрд американских долларов.
Но в этом Особом районе Китая — далеко не все богачи: разрыв между состоятельными и бедными здесь один из самых больших среди стран и территорий с развитыми экономиками. Студент после окончания университета часто может рассчитывать в Гонконге лишь на зарплату в тысячу американских долларов, что очень скромно по тамошним меркам. Взвинченные цены на недвижимость неподъемны даже для среднего класса с приличными доходами.
Эксперты полагают, что имущественные проблемы сказываются и на нынешнем движении протеста: молодежь возмущена тем, что гонконгские богачи жертвуют демократией ради денег и охотно идут на сделку с Пекином. Крупный бизнес, в свою очередь, опасается, что свободные демократические выборы в Гонконге могут создать ему больше проблем, чем закулисный сговор с руководством КНР.
В этих условиях мало кто может предсказать, как пойдут переговоры лидеров движения протеста с администрацией Гонконга. Почвы для сближения практически нет: студенты требуют открытых выборов с выдвижением кандидатов, в том числе и от оппозиционных демократических сил. А власти стоят на том, что они не вправе отменять постановления Пекина, который в 2017 году готов впервые разрешить избрать главу Гонконга по системе «один человек — один голос», но дает понять, что кандидтов будет определять только он сам через подконтрольную коллегию выборщиков.
Переговоры в результате имеют все шансы зайти в тупик, что, как полагают, вызовет дальнейший спад движения. Однако, по мнению многих наблюдателей, полностью загнать джинна в бутылку уже не удастся: молодежь почувствовала силу массовых выступлений. Да и Пекину не удалось перевоспитать местное население в духе верности его идеалам и ценностям. Этим летом в Особом районе был проведен опрос общественного мнения: 67,3% жителей анклава ощущают себя «гонконгцами» и лишь 31% согласился с тем, что они все же «граждане КНР».
