КолонкаПолитика

Как изобрести уголовное дело про пять тысяч велосипедов?

Абсолютно любого из нас можно на годы запереть в тюрьме без суда, без следствия. Была бы фантазия у следователя

Этот материал вышел в номере № 119 от 22 октября 2014
Читать
Абсолютно любого из нас можно на годы запереть в тюрьме без суда, без следствия. Была бы фантазия у следователя

Начиналась эта история так банально, что скулы сводит. Зато ее итог можно будет смело заносить в Книгу рекордов Гиннесса — если, конечно, там откроют раздел, посвященный российскому правосудию, что давно бы пора сделать.

Под городом Ногинском Московской области стоит хороший крепкий дом — кирпичный, трехэтажный, краса и гордость кулацкого хозяйства. Дом построил парень Женя, а стоит он на участке, который принадлежит его отцу и сестре Лене. Дело семейное, все хорошо. У сестры появляется сожитель Боря, из подментованных. Осведомитель, со связями, конечно, в местных органах. Опять же хорошо — все в хозяйстве сгодится. Параллельно Боря занимается мелким бизнесом — собирает велосипеды из китайского конструктора в сарае при помощи трех граждан Узбекистана. И появляется у Бори богатая идея: отобрать домик у Жени. А что? Землица и так Лене принадлежит, папаню быстро уговорили, без сопротивления, а вот у Жени идея понимания не нашла. Женя вполне обоснованно сказал: а какого, товарищи, я дико извиняюсь, лешего? Дом мой, я его строил, в нем живу, и вот для сестрицы с папаней угол. Решил тогда Борис сделать самострел, как говорят в армии. А именно рассказать, что его обокрали — велосипеды сперли, много, тысяч пять штук, а лучше пять с половиной. Причем украл не кто-нибудь, а конкретный человек — владелец дома. Понятно, что ворованное не найдут, но иск вчинят. Соответственно, на сумму иска он домик и отберет — такая была богатая дебютная идея. Посидел Боря со следователем хорошо знакомым, под огурчик и моченое яблочко, а следователь тут и говорит: а вот этот твой Евгений — он один, что ли, пять тысяч велосипедов у нас красть будет, а то и пять с половиной? Один не сможет, нужна группа, вспоминай давай всех его знакомых, кого знаешь. Ну Боря и вспомнил.

…Судя по документам, именно так в 2008 году и начиналось уголовное дело о похитителях велосипедов, которое тянется по сей день. Уже давно решения по делу принимаются на уровне начальника Следственного департамента МВД, а в отношении одного из его начальников — Кожакаря — Московский областной суд даже вынес частное определение. Восемь раз создавались следственные группы. Шесть раз дело пытались впихнуть в суд, но до суда оно не доходит, так как прокуратура не утверждает обвинительное заключение (один раз Ногинская и пять раз Московская областная прокуратура). Обвинительное заключение — шесть томов. Общий срок следствия — 60 (шестьдесят) месяцев. Обвинение переквалифицировали со ст. 158 (кража) на 160 (присвоение) и ст. 162 (разбой), пять обвиняемых. Трое успели посидеть в тюрьме, один объявлял голодовку, один сидит до сих пор — без приговора. На сегодняшний день следствие продлено до 15 февраля 2015 года.

За это время в Туле вроде бы нашли чьи-то бесхозные велосипеды в количестве 50 штук, но Боря даже не поехал на опознание. Зачем ему велосипеды?

Во сколько все это шапито обошлось налогоплательщикам, просто страшно представить. А вот во что это обошлось сахалинскому рыбаку Игорю Луконину и его семье — сейчас расскажу.

Казалось бы — где Сахалин и где Ногинск. А вот поди ж ты. Игорь Луконин на свою беду был знаком с Женей и даже заезжал к нему в гости, так он и попал в «список Бориса». В деле Игорь фигурировал сразу, но оперативники все никак не могли его застать — путина, море, рыба. В 2008 году не застали. В 2009-м не застали. Повесток не присылали — позванивали жене. А в 2010-м арестовали и повезли в Ногинск. Предъявили обвинение в краже велосипедов. Через пять месяцев суд отправил Игоря под подписку о невыезде, и в этом качестве Игорь пребывает в чужом городе до сих пор. Обжился, снял комнату, получил новую специальность, устроился работать машинистом-механизатором. За это время у Игоря вырос сын, умерла мама, а жена не может к нему переехать, ухаживает за больной теткой Игоря. Иногда следствие отпускает Игоря к семье на каникулы. Все это оплачивает, конечно, он сам. И сам себе адвокат.

Очень похоже, что в суд дело передавать никто и не собирается. Понимая, что оно содержит слишком много процессуальных нарушений, следователи просто хотят дождаться истечения срока давности и закрыть его. Для Игоря это не очень обнадеживающий вариант — срок давности по предъявленным ему статьям составляет 180 месяцев, то есть 15 лет.

Игорю сейчас 47 лет. Парень он крепкий и толковый, выдержит. Но понять его можно: «Без разрешения следователя я не могу покидать Москву и Московскую область. Другие обвиняемые проживают в Мособласти, вспоминают о деле раз в полгода, когда надо ознакомляться с делом, и надеются, что суд во всем разберется. Но следователь у нас тупо может предъявить любому человеку обвинение, не проводить никаких следственных действий, держать человека в подвешенном состоянии годами и не передавать дело в суд. Я не сделал сейчас открытие, но понимаю, что одному с этой системой мне не справиться».

В общем, да. Правильно понимает ситуацию Игорь. Однако и на суд я бы не слишком надеялась. Женя сейчас в тюрьме, а процессуальная судьба еще троих обвиняемых под большим вопросом. И сколько таких мужичков сидит по зонам и лагерям — не сосчитать никогда.

А кто сейчас живет в крепком трехэтажном доме под Ногинском, мы не знаем. Наверное, Боря.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow