Московский городской суд в лице судьи Людмилы Соловьевой рассмотрел апелляцию арестованного Ро-мана Шилова на решение Зюзинского районного суда города Москвы. Судья Соловьева оставила без изменения решение нижестоящего суда, посчитав, что прямое указание Конституционного суда на то, что Зюзинский суд нарушил права Романа Шилова, «не имеет отношения к сути рассматриваемого заявления».

Роман Шилов — один из фигурантов скандального «макового дела». «Новая» неоднократно писала о нем: ФСКН возбудила дело против поставщиков бакалейной продукции, приравняв ввозимый ими кондитерский мак к наркотическому средству, поскольку на его семенах присутствуют следы веществ опийной группы. Подобные дела возбуждены по всей стране, при этом избирательность подхода наркополицейских оставляет пространство для размышлений, ведь следы веществ опийной группы обнаружатся абсолютно в любом кондитерском маке (мак — наркотическое растение). Очистить от этих следов мак невозможно, что подтвердила даже экспертная группа генералов ФСКН, скатавшая минувшей весной по обмену опытом в Европу. Однако нас с вами не судят за приобретение булочек с маком. А продавцов — если и судят, то выборочно. Есть, наверное, какой-то критерий.

Вот в этом случае: уголовное дело, а также фактический разгром бизнеса семьи Шиловых привели к фактическому переделу бакалейной отрасли в России. Специи и крупы, конечно, не нефть, но это тоже деньги, и немалые.

До суда дело никак не может дойти (Роман Шилов сидит уж третий год). Так что Зюзинский районный и Московский городской суды разбирали не дело по существу, а один любопытный процессуальный момент, очень красноречиво характеризующий состояние всей нашей судебной системы.

Все «маковое дело» строится на результатах экспертиз, проведенных экспертами ФСКН. Таких экспертиз в деле — более 200. Закон обязывает следователя перед назначением экспертизы знакомить подозреваемого с постановлением о назначении такой экспертизы. Для того чтобы тот мог поставить дополнительные вопросы, которые помогут доказать его невиновность, или же убедиться в квалификации эксперта. В «маковом деле» с данными постановлениями следователи знакомили подозреваемых одновременно с предъявлением результатов уже состоявшихся экспертиз. То есть подозреваемые оказывались лишены своего законного права.

Роман Шилов попытался опротестовать законность порядка 20 экспертиз в Зюзинском суде, сославшись именно на это обстоятельство: следователь несвоевременно ознакомил его с постановлением о назначении экспертизы. Зюзинский суд Шилову отказал, обосновав свое решение таким образом, что пусть и с опозданием — но Шилов все же был ознакомлен с постановлением следователя. Так что права его не пострадали, все церемонии соблюдены.

Тогда Шилов обратился уже в Конституционный суд, откуда получил определение, выдержку из которого я приведу:

«В соответствии с частью третьей статьи 195 УПК РФ следователь знакомит с постановлением о назначении судебной экспертизы подозреваемого, обвиняемого, его защитника, потерпевшего, его представителя и разъясняет им права, предусмотренные ст. 198 данного кодекса, о чем составляется протокол, подписываемый следователем и лицами, которые ознакомлены с постановлением. Это процессуальное действие, которое по смыслу норм, рассматриваемых в системной связи, должно быть осуществлено до начала производства экспертизы; в противном случае названные участники процесса лишаются возможности реализовать связанные с назначением экспертизы и вытекающие из конституционных принципов состязательности права, закрепленные 198-й ст. УПК РФ. Данное требование носит императивный характер и обязательно для исполнения следователем, прокурором и судом».

С этим постановлением Шилов ринулся обратно в Зюзинский суд, намереваясь опротестовать его предыдущее решение, однако Зюзинский суд остался при своем мнении: никаких нарушений закона следствие не допустило. При этом определение Конституционного суда, прямым текстом говорящее ровно об обратном, судья Перова отказалась приобщать к материалам как не имеющее отношения к сути рассматриваемого вопроса. Более того, из протокола судебного заседания исчезло всякое упоминание об определении Конституционного суда, вынесенном по обращению Шилова.

Шилов попытался добиться правды через апелляцию в МГС. Позиция его смотрелась незыблемой. Действительно: есть определение Конституционного суда ровно по его обращению, и данное определение однозначно указывает, что права его были нарушены. Определение Конституционного суда имеет силу закона, о чем Шилов неоднократно напоминал судье и прокурору в ходе судебного заседания. Но без толку.

Судья Соловьева вслед за коллегой отказала в приобщении определения КС к материалам дела, и Шилов, пользуясь своим последним словом, попросту зачитал его вслух.

— Данное требование носит им-пе-ра-тив-ный характер и о-бя-за-тель-но для исполнения следователем, прокурором и судом, — нажимал он на особенно важные слова в определении КС.

— Мы слышим вас, слышим, Роман Сергеевич, — откликнулась судья Соловьева.

И ничего, как оказалось, не услышала.

Справедливости ради, стоит отметить, что, пока Шилов читал определение Конституционного суда, судья Соловьева заметно покраснела.

А может, мне это просто показалось.