Книги я делю на две основные неравные части: самая важная — те, от которых умнеешь. И — все остальные. Это первый, основной подход к литературе. Дальше структура такая. Книги, которые надо прочитать, потому что ты претендуешь на то, чтобы называть себя культурным человеком, вне зависимости от того, нравятся они тебе, не нравятся, это то, что называется классика. Их надо прочитать, это как школьная программа или обязательная программа у спортсменов. Я вот, так случилось, «Евгения Онегина» не читал в школе, зато теперь у меня много разных изданий, и я эту книгу читаю и перечитываю. Будем называть эту категорию «must read». Есть профессиональная литература. Тут все очевидно, даже если книга не очень важная или удачная, я должен ее знать. Есть книги для удовольствия, скажем, хорошие детективы. Еще один критерий — сиюминутный порыв. Есть в маркетинге термин «случайный покупатель». Человек заходит в магазин не за конкретной книгой, а просто посмотреть или время скоротать, ему что-то бросается в глаза, и — «о!», увидел, захотелось. А еще — просто если книга нравится как материальный объект. Иногда покупаю детские книги с хорошими иллюстрациями, потому что получаю от этого огромное удовольствие. Мне вообще исключительно важно качество издания книги — дизайн, бумага, верстка, полиграфия… Некоторые книги, я считаю, лучше не издавать вообще, чем издавать плохо.
Валентин Катаев. Алмазный мой венец. — М.: ПРОЗАиК.
Я родился и вырос в городе Кирове Калужской области, потом поступил в московский институт, и с 17 лет тут живу. Валентина Катаева я считал хорошим советским писателем, и родители об этом говорили. «Алмазный мой венец» — одна из тех книг, которую тогда, в 70-х годах, особенно в небольшом городке, было не достать, дефицит. У меня осталось ощущение, что в этой книге есть интересные, даже интимные детали жизни поколения эпохи Сталина, особенно творческой интеллигенции. Поэтому сейчас увидел эту книгу и порадовался, что она так хорошо издана, с большим количеством иллюстраций и комментариев.
Литература — это вечное сражение. Сегодня я всю ночь сражался со словом. Если вы не победите слово, то оно победит вас. Иногда ради одного-единственного прилагательного приходится тратить несколько не только ночей, но даже месяцев кровавого труда. Запомните это. В диалоге не должно быть ни одного необязательного выражения. К диалогу надо прибегать только в самых крайних случаях: диалог должен быть краток, работать на характер персонажа и как бы источать терпкий запах…
Марсель Жуандо. Похвала сладострастию / Пер с фр. Т. Источниковой. — Тверь: Kolonna publications.
Посмотрел на обложку и… не устоял. Сиюминутный интерес, о котором я уже говорил. Мне не знакомо имя автора, не слышал раньше о книге. Может быть, она разового пользования — прочитать и забыть. Хотя… Открыл на случайной странице: «Начиная с определенного момента, мы больше не любим никого: у нас остается слишком мало иллюзий по поводу тех, кого мы обнимаем. Однако любовь и удовольствие одарили нас достаточно, иначе мы все равно что и не жили. Все удовольствия, которые мы испытали в жизни, увековечены в нас, поскольку мы сумели сделать их незабываемыми». Уже после этих строчек не исключаю, что стану всем рекомендовать и поставлю на полку. Смотрите, названия глав какие: «Невинность удовольствия», «Удовольствие — грех», «Удовольствие: добродетель и порок», «Удовольствие и доброта», «Удовольствие и возраст»… Пусть сладострастие сейчас и не самый актуальный предмет, не сравнить с лежащим рядом томом о судьбах русской интеллигенции, но хорошо издана, небольшая, ее удобно в карман засунуть. Зато сама тема вечная. И что на эту тему думает философ, всегда интересно.
Удовольствие, которое себе доставляешь, должно быть соразмерно тем страданиям, которые соглашаешься переносить добровольно. Очевидно, что удовольствие избегает слабаков.
Александр Генис. Уроки чтения. Камасутра книжника. — М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной.
Люблю подобные книги, которые пишут очень талантливые люди. Александра Гениса я всегда читаю. У него необычный оригинальный взгляд, кроме того, он человек уникальной эрудиции. Не сомневаюсь, что я найду тут новую, возможно, неожиданную для себя информацию о знаменитых писателях и их книгах. Кроме того, этот автор умеет виртуозно вписывать вроде бы даже известные факты в культурный контекст — и получается объемно, ярко. Не удивлюсь, если половины книг, о которых пишет Генис, я не читал, но после его наблюдений, зарисовок, комментариев прочитать захочется. Всегда интересна рефлексия одного умного и талантливого человека над текстами другого умного и талантливого человека. Это как раз тот самый случай.
Лучшее в античной литературе то, что она помещается в один шкаф, и я хотел бы в нем поселиться. А ведь такого нельзя проделать с другой литературой (кроме, конечно, той, что составляет Библию). Каждая словесность известна нам в своих лучших проявлениях, зато античность — вся. Мы можем попасть в чужой мир, запечатанный в немногих книгах. Честно говоря, я не пойму, зачем Гарри Поттер, когда есть греки.
Юлиус Эвола. Языческий империализм / Пер с ит. — М., СПБ.: Опустошитель.
Эвола — мыслитель, которого я знаю. Он из тех, кого надо знать. Своей специальностью считаю социальные науки, политологию в том числе. Хотя мои интересы несколько шире, чем политология. Это еще социология и все, что связано с тем, как развиваются идеи в обществе, как идеи двигают это самое общество. Грубо говоря, история идеологии. Так что книга из категории «you must» — если ты занимаешься вопросами, связанными с развитием идеологии в XX веке. И в особенности с вопросами, связанными с национальными традициями, идеями, с идентичностью в широком смысле слова. «Языческий империализм» полезно знать и читать не только профессионалам, но и для дополнительного образования в этой области.
Истинная причина вырождения политической идеи на современном Западе состоит в том, что те духовные ценности, которые некогда пронизывали общественный порядок, исчезли, и до сих пор их место остается незанятым.
Оливер Стоун, Питер Кузник. США. Нерассказанная история / Пер. с англ. — М.: КоЛибри.
Я вообще люблю фундаментальные книжки, которые хорошо изданы. Недавно купил второй том «Истории…» Акунина, с интересом читаю, хоть он и не историк. В данном случае то, что один из авторов — выдающийся режиссер, скорее минус, чем плюс. Интересно, чтобы такие книги писали профессиональные историки. Потому что если режиссеры будут писать книги, а историки снимать фильмы, я думаю, что мало не покажется. С другой стороны, Оливер Стоун — фигура неординарная, возможно, его участие придает книге остроты и страсти. Кроме того, меня интересует история XX века вообще и история Соединенных Штатов в частности. В США много чего зародилось в политике, и эти их ноу-хау потом оказывали влияние на другие государства. Кстати, должен сказать, что политики книг не читают. Политики книги пишут. Точнее, я бы сказал так: единственные книги, которые читают политики очень внимательно, — это те, на которых будет стоять их имя. Я имею в виду их воспоминания либо что-то еще. А на все остальное у них, на самом деле, нет времени обычно. Среди политиков есть очень умные люди, просто там другие группы мышц работают.
Хотя со стороны и казалось, что Потсдамская конференция проходит в дружественной обстановке, на самом деле именно она ознаменовала собой отход от политики долгосрочного сотрудничества. Новости об успешном испытании атомной бомбы убедили Трумэна, что США прекрасно проживут и не думая об интересах СССР, и своим отношением к Сталину он демонстрировал это очень красноречиво. Отправившись в обратный путь на борту военного корабля «Огаста», президент США заявил группе офицеров, что упрямство Советов больше не имеет значения, «поскольку теперь у США появилось оружие такой мощи и качества, что нам больше не нужны русские — как и любая другая страна».
Сопровождала Клариса ПУЛЬСОН Фото автора
