В обстановке всеобщего остервенения мы стали привыкать к мысли, что добро — это привилегия единомышленников, а зло — обязательный атрибут тех, кто думает иначе, чем мы. В жизни все оказалось сложнее — люди, произносящие очень правильные слова о справедливости, свободе и добре, оказываются отнюдь не добры и не честны, а те, чьи политические взгляды мы не разделяем, могут быть нравственно чисты и глубоко порядочны.

Швецова была идеалистом, искренне верившим в то, во что все вокруг давно перестали верить много десятилетий тому назад. Комсомол был у нее в крови. То, что она умерла именно в этот день, глубоко символично. Много лет назад она сказала нам с женой, что мы — люди «не от мира сего». Наверное, она оказалась права, в конечном счете. Но и сама она была человеком не этого мира с его запредельным цинизмом и жаждой наживы. И об этом все прекрасно знали — и тогда, когда она занимала одну из ключевых позиций в Москве, и тогда, когда спокойно и с достоинством ушла, оставив поле битвы другим. К ней грязь никогда не липла.

За глаза ее иногда называли женщина-праздник. В этом был оттенок некоторой снисходительности. В коридорах власти нет места для праздника. Но ей удавалось то, что казалось невозможным, — привносить в тусклую аппаратную повседневность свет и краски настоящей жизни. Она была той открытой форточкой, через которую в самые душные дни в комнату поступал свежий воздух. Мало кто знал, чего стоил ей этот праздник. Трудно представить более трагическую судьбу. Она ушла к тем, кого любила. Остается скорбеть и помнить.